Догма

– Принести себя в жертву… – Он засмеялся. – Я не знал, выживу ли я или умру, но знал точно, что после этого я стану чище слезы. Получу пожизненное алиби, и на меня даже никто не сможет подумать. Это смоет кровь с моих рук. Я не приносил себя в жертву, вы ошиблись, я просто смыл с себя эти убийства. И да, я отбросил гранату на достаточно большое расстояние от себя, упал на землю, и только после этого произошел взрыв. Было страшно, было больно, но это того стоило. Вы унесете мою тайну на тот свет. Вы, ваш напарник и Ричардсон – жалкая, никому не нужная пьянь. Но рано или поздно он бы понял, что провода ведут немного не туда, куда нужно. Лучше бы он пил, в самом деле.

– Если я не прав, Нил, то какова ваша истинная догма? В чем ваше убеждение? Согласитесь, что прятаться, как мышь, в собственном бомбоубежище – это не предел мечтаний. Жить в постоянном страхе, без дневного света, чистого воздуха, без еды. Надолго ли у вас хватит припасов?

– Кто говорил, сержант, что я буду прятаться? С чего вы это взяли? Я все обставлю так, будто меня похитили, держали несколько дней в некоем темном помещении, возможно, на складе или в погребе, а потом отвезли в лес. Хотели закопать, но я смог вырваться. Как вам история?

– Понятно. А наши тела?

– А что ваши тела? Их найдут разрубленными на части, как и предыдущие. Я их разбросаю по всему лесу, чтобы подольше искали. Никаких сложностей, не в первый раз.

– История с крокодилом тоже ваших рук дело?

Марк по-прежнему с ненавистью смотрел на Писателя, время от времени пытался освободиться, топал ногами. Бессмысленно терял свои силы.

– Да, изначально я его завел для другой цели. Мне хотелось убивать, а затем скармливать тела аллигатору, чтобы не оставлять ни трупов, ни улик. Но согласитесь, сержант, что это было бы слишком идеальным преступлением – никакого азарта, никакого страха, дрожи в коленях. Просто убиваю, кормлю крокодила и нормально живу, никого не трогаю, никто не трогает меня. Такая жизнь неинтересна. Она монотонная, серая и бесчувственная. Я вдруг понял, что мне нравится, когда на меня охотятся. Я ощущаю себя живым. Мой мозг работает… Я выпустил крокодила в озеро, не кормил его перед этим несколько недель, мне хотелось, чтобы он сожрал первое, что подвернется. В этом есть особое наслаждение – понимать, что человек зашел в воду, чтобы расслабиться, искупаться, а за ним наблюдает его убийца. Смерть стоит возле его тени… Но не получилось. Слишком все хотят жить, слишком все умные, человечные и быстрые.

Бертон поводил пальцами по губам.

– В чем догма, сержант? Честно, ни в чем. Я написал слишком много детективных романов, чтобы иметь какой-то особый мотив, почерк или доктрину. Сначала я убивал ради вдохновения, а когда вдохновение не пришло, продолжил убивать, чтобы подставить другого человека. Я не насиловал этих женщин, они мне совершенно неинтересны. Догма – глушь. Здесь никогда ничего не происходит. Мне хотелось большого спектакля в маленьком театре, и не более того. Моя жизнь была, увы, очень скучной и однообразной. А кое-что в убийствах я понимал… Что-то еще? Спрашивайте, сержант.

– Ричард Стоун. Ваших рук дело?

– Нет, Ричард Стоун – это маленькая тайна Догмы. Ее маленький секрет. Ричард Стоун был, можно сказать, моим другом. Но к сожалению, недолго. Он изнасиловал Сару, официантку из нашего кафе. Она его отвергала, Ричард был не в ее вкусе. Он, идиот, подумал, что если принудит ее, Саре станет стыдно и она будет молчать до конца своих дней, но не тут-то было… Его подожгли ночью, когда он спал у себя в комнате. Облили бензином с ног до головы и бросили спичку. И все – человека нет. Догма маленькая, и ее тайны надежно хранят сами жители. Поджог устроили шеф полиции Магнус, мясник Тони и Рональд, муж Аббы. Обставили все так, словно сгорела проводка, но сделали это нарочно, чтобы смыть с земли пятно по имени Ричард Стоун. Никто его потом не искал, а если бы и искали, ничего бы все равно не нашли. Такие дела… Догма не прощает никого. А точнее, эти жестокие люди никого не прощают. Но мои убийства не были местью за смерть Стоуна, нет, это было всего лишь развлечение.

Бертон заложил ногу за ногу.

– Каждый в Догме убийца, и в то же время у каждого убийцы руки чисты. Зря вы сюда приехали. Не сиделось вам в своем городе… Давайте заканчивать все это. Я сейчас возьму ремень, вы, сержант, закроете глаза, сделаете последний глубокий вдох, а затем уйдете в мир получше. А вашего друга я буду резать по кускам, он наглая неблагодарная свинья. И убивать его буду так же, как свинью.

Он ушел в соседнюю каморку и действительно принес оттуда кожаный ремень.