Догмат крови

Напротив, юристы, чьи имена прогремели в качестве защитников Бейлиса, получили высокие посты в судебном ведомстве. А. С. Зарудный стал министром юстиции в одном из составов Временного правительства, Д. Н. Григорович-Барский — председателем киевской судебной палаты, В. А. Маклаков — послом в Париже. Были карьеры и поскромнее: бывший пристав Н. А. Красовский объявил себя социалистом и вновь возглавил киевское сыскное отделение, но теперь его должность называлась по-новому — комиссар совета объединенных общественных организаций.

В октябре 1917 г. власть перешла к большевикам. Бывшие обвинители и защитники оказались в одинаковом положении. Большевики собирались устроить показательный процесс над И. Г. Щегловитовым, известным своими правыми взглядами. Но суд так и не состоялся. И. Г. Щегловитов был перевезен в Москву и 5 сентября 1918 года расстрелян вместе с другими заложниками на Ходынском поле. Что касается Г. Г. Чаплинского, то ему повезло: накануне октября он был освобожден и уехал из Петрограда. Дальнейшая его судьба неизвестна. Впрочем, зная о хаосе периода Гражданской войны, удивляться этому не следует. Люди исчезали бесследно. Человеческая жизнь ничего не стоила: если не убивали пули, то косили болезни. Так, от тифа скончался Г. Г. Замысловский.

Государственный обвинитель на киевском процессе О. Ю. Виппер скрывался в Калуге под видом скромного советского служащего. В 1919 году он был арестован и предстал пред Московским революционным трибуналом. Обвинитель Н. В. Крыленко потребовал расстрела: «пусть же будет у нас одним Виппером меньше» (у прокурора был брат, известный историк Р. Ю. Виппер), однако трибунал проявил «милосердие» и постановил отправить подсудимого «в концентрационный лагерь… до полного укрепления в Республике коммунистического строя». Последний раз его видели в Бутырской тюрьме истощенным до состояния скелета.

В Киеве в период Гражданской войны одна власть сменяла другую: Временное правительство, Центральная Рада, большевики, опять Центральная Рада, гетман Скоропадский, Директория, большевики, белые. Впрочем, лучше Михаила Булгакова эту смутную эпоху не описать. Кто-то вынужден был скрываться, а кто-то, наоборот, оказался на виду. Так, А. Д. Марголин занял пост товарища министра иностранных дел Директории. Позже, в эмиграции, ему пришлось объясняться по поводу сотрудничества с петлюровским режимом, печально прославившимся еврейскими погромами.

Большевики несколько раз возвращались в Киев, и каждый раз отмечались массовыми репрессиями. В городе действовали несколько «чрезвычаек». Все арестованные содержались в Лукьяновской тюрьме, а для расстрела был оборудован сарайчик на Институтской улице. В марте 1919 года Киевская губернская ЧК вынесла приговор одному из активных участников ритуального расследования: «Слушали дело Виктора Эдуардовича Розмитальского — председателя Союза Михаила Архангела и сотрудника „Двуглавого орла“. Постановили — Виктора Эдуардовича Розмитальского расстрелять»[38].

Среди жертв диктатуры пролетариата была Вера Чеберяк. О её жизни после революции известно немного, хотя в 1917 году кинематографисты даже сняли немой художественный фильм в пяти частях «Вера Чеберяк, или Кровавый Навет», в котором можно было увидеть и дом на Верхне-Юрковской, и другие места, связанные с делом Бейлиса. Говорили, впрочем бездоказательно, что Вера Чеберяк, воспользовавшись революционной неразберихой, якобы попала в состав какого-то революционного комитета. Так или иначе, в 1919 г. она уже была в руках чекистов.

А. И. Солженицын писал о ее судьбе, ссылаясь на материалы Особой следственной комиссии по расследованию злодеяний большевиков, созданной по распоряжению А. И. Деникина: «Веру Чеберяк допрашивали все евреи-чекисты, начиная с Сорина (председателя ЧК Блувштейна). При этом комендант ЧК Фаерман «над ней издевался, срывая с ней верхнее платье и ударяя дулом револьвера… Она отвечала: «вы можете со мной делать что угодно, но я что говорила… от своих слов и сейчас не откажусь… Говорила на процессе Бейлиса я сама… меня никто не учил и не подкупал…». Её тут же расстреляли»[39]. Сторонники ритуальной версии указывают на эти бессудные расправы, как на доказательства того, что евреи, составлявшие большинство сотрудников ЧК, жестоко отомстили участникам киевского процесса. Однако В. Э. Розмитальского скорее всего заподозрили в подготовке Куреневского восстания против большевиков. Веру Чеберяк казнили, конечно, из мести за дело Бейлиса, а вот её брата Петра Сингаевского, вероятно, за уголовщину.