Догмат крови

— Разве есть какое нарушение? Забор, не сглазить бы, простоит еще сто двадцать лет, — забеспокоился Бейлис.

— Не знаю, не знаю. Вот господин студент утверждает, что якобы в заборе имеется лаз, через который протащили труп в пещеру.

Бейлис окончательно перепугался.

— Мушль-капушль! Пан студент, дай Бог ему здоровья, путает. Нема лаза. Ваше высокородие, ох, горе мне, таки важный пан, наверное, ваше превосходительство, я маял удовольствие встречаться с паном студентом. Я ему все рассказал, тильки он не слушал.

Под причитания Бейлиса группа прошла вдоль забора до конца улицы. Фененко попросил показать лаз. Голубев дотронулся рукой до светлой доски.

— Лаз забит, но это сделано недавно. Видите, доска свежеструганная!

— Странно, почему вы придаете такое значение этому обстоятельству. В заборе полно новых досок, — возразил Фененко.

Голубев огляделся и ахнул. Вся ограда белела одинаковыми свежими латками. Он мог поклясться, что в прошлый раз их не было. «Ах, подлецы! Успели замаскировать, теперь ничего не докажешь», — молнией пронеслось в его голове.

Тем временем со стороны улицы показались двое торопливо шагавших мужчин. Первым бежал пожилой еврей в ермолке, за ним спешил Бейлис.

— Господин судебный следователь, я Хаим Дубовик, — запыхавшимся голосом представился пожилой еврей в сюртуке.

— Вы управляющий кирпичным заводом?

— И заводом, и постройкой богадельни, за все я, ваш покорный слуга, отвечаю. Позвольте изъяснить вашей милости. Согласно завещанию ребе Ионы Зайцева, «олов гашалом» — мир его праху, на доходы от продажи кирпича должна быть построена хирургическая лечебница и богадельня для бедных евреев. Лечебница уже выстроена, богадельня пока размещается в старых деревянных хатах, но уже заложено каменное здание. Здания лечебницы и богадельни находятся под горой, на Кирилловской, а здесь, на горе, печами для обжига и прочими заводскими постройками заведует наш приказчик Мендель Бейлис.

— Скажите, кто прибил новые доски на забор? — вежливо поинтересовался Фененко.

— Откуда мне знать? — удивился Хаим Дубовик. — Це не наш забор. Ограда идет вокруг усадьбы Марра, он наш сосед. Я на всякий случай прихватил межевой план. Господин следователь может своими глазами убедиться.

Фененко и Голубев углубились в изучение плана. Но выводы они сделали прямо противоположные. Судебный следователь, оглядев местность и выслушав пояснения Дубовика, протянул:

— Вы, безусловно, правы. Забор не ваш.

— Погодите, — вмешался Голубев. — По плану, согласен, это усадьба Марра. Но вот что странно! С трех сторон усадьбы Марра никакой ограды нет. Точнее, имеется развалившийся забор, большей частью — одни только сгнившие столбы от него. Зато с четвертой стороны — именно со стороны вашего завода — забор целехонек, и примечательно, что точно такой же забор идет вокруг кирпичного завода. Нет, господин управляющий, для меня совершенно ясно, что забор заводской. Может, он когда-то и был поставлен Марром, не буду спорить, но чинят его по вашему приказу, потому что иначе вам пришлось бы устанавливать новую ограду.

— Молодой пан ошибается, — мягко заметил Дубовик. — Вы можете расспросить здешних обывателей. Хотя бы вон тех трех шикс.

Голубев посмотрел на луг, по которому прогуливались две полногрудые дивчины, похожие на девиц с панели, и смуглая женщина, в которой он сразу опознал Веру Чеберяк. Её взгляд равнодушно скользнул по студенту, словно она никогда его не видела. А вот с Фененко она начала откровенно кокетничать.

— Вы меня забыли, господин следователь, — жаловалась Вера, томно поводя плечами. — Мы встречались в сыскном. Какими судьбами в наших краях?

— Изучаем забор. Господин студент никак не поймет, откуда взялись свежие доски.

— Тю! Они там в своих ниверситетах совсем сдурели! Вам всякий растолкует, что зимой половину забора разворовывают на растопку. Здешняя голь не имеет грошей даже на полсажени настоящих дров.

— На Горе, упаси Бог, не дадут облениться, — вступил в разговор Бейлис. — Чуть зазеваешься, сопрут и забор, и ворота. Держим на заводе сторожей и дворника, тильки воры их боятся, як Аман колотушек.

Голубев не слушал объяснения приказчика. Его внимание привлекло совсем другое. Он увидел, как Вера и Мендель перемигнулись за спиной следователя. Более того, ему показалось, что они близко знакомы. Не зная, что и подумать, юноша враждебно осведомился у Фененко:

— Вы собираетесь осматривать завод?

— С чего это вы, собственно, решили, что я буду этим заниматься? — не менее враждебным тоном осведомился следователь.

— Вам дано предписание… — запальчиво начал Голубев.

— В коем сказано про осмотр ограды, но нет ни слова про осмотр самого завода, — закончил следователь.

Голубев чувствовал свою полную беспомощность и бессилие. Между тем письмоводитель подал следователю протокол. Фененко подписался и попросил Дубовика:

— Не откажите в любезности поставить свою подпись в качестве понятого. А также вы, — предложил он Бейлису.

Управляющий и приказчик подписались: Дубовик — быстро и уверенно, Бейлис — медленно, сопя и старательно выводя русские буквы.