Догнать и перегнать 1978 (СИ)

Это было крайне неприятно и дико бесило. Я не любил решений, которые касаются меня, но принимаются не мной. А потому сопротивлялся как мог: плакал, отказывался есть пирожные и мороженое, истерил и убегал из дома на соседнюю детскую площадку.

Но нужно сказать, что это особо не помогало. Меня ускакивали и вновь начинали грузить.

Они меня грузили, а я делал вид, что не понимаю, зачем они ко мне пристают. Хотя на деле всё было совершенно не так. Я прекрасно понимал преследуемые цели тех, кто меня решил женить. Им сейчас нужны были немцы, и я мог помочь укреплению более тесных связей, которые, в свою очередь, способствуют взаимовыгодному сотрудничеству. В том числе и по трубопрокату.

СССР этих лет плотно садился на нефте-газоиглу и трубы для прокачки ресурсов на Запад, нашей стране для очередных нефтепроводов и газопроводов, были очень нужны.

Я мог помочь в достижении нужных целей, так имел ли я право ставить своё личное благополучие превыше общественного блага? А ведь там речь шла не только о трубах и о станках, но и будущих производствах и даже о машиностроении. А значит о валюте. И это было главное! Стране позарез нужна была валюта, и я мог помочь её достать. Так были ли у меня хоть малейшие шансы уцелеть, когда на меня двигался такой каток?

А посему, в душе я принял мысль, что мне придётся принести себя в жертву высшим целям. Я пошёл на воображаемую Голгофу, чтобы своей плотью улучшить жизнь миллионам советских граждан.

Каков масштаб?! Какова жертвенность?! Какова монументальность жертвы?! А?!?!?!?

Вот что значит на самом деле слово — Великий! Да, я был Великим, ибо бескорыстно и безответно отдавал всего себя до последней капли крови ничего не подозревающему обществу.

Бескорыстность и Великий Васин, с этого момента становились словами-синонимами!!!

Тем более, к слову сказать, жить-то особо я с Мотькой и не собирался. Нафиг мне, эти манцы. Как я всегда и говорил: от ребёнка не отказываюсь, помогу всем, чем смогу, а вот жить — не буду. Я её знать, толком не знаю. Меньше недели были знакомы. Так что эта девушка-человек крайне далека от меня. Да и некогда мне семейный очаг с ней устраивать. Дел за самые гланды. Поэтому я работать буду, а она пусть, у себя за тридевять земель, ребёнка воспитывает. А чтобы воспитание проходило успешнее, я настоял, чтобы на её счёт в европейском банке уже перевели один миллион рублей, разумеется, перед этим переведя его по курсу в западногерманские марки.

Таковым было небольшое приданое, которое я решил передать немецкой части семьи.

Откупился? Ну, можно сказать и так. Во всяком случае, теперь все были уверены, что ребёнок точно ни в чём нуждаться не будет.

Кроме этого, были ещё две договорённости. Первая открытая — я и Мальвина подписывали брачный договор, по которому я не претендовал на её имущество и финансы, а она на мои. Исходя из этого договора всеми его сторонами согласовывался тезис о том, что никакого общего имущества нажитого совместно в нашей с Мотькой семье нет, не было и не будет в дальнейшем. Отдельным пунктом было то, что в случае развода Марта не могла рассчитывать ни на какую компенсацию и ни на какие алименты. Эти пункты вызвали нездоровый ажиотаж, но я был не приклонен — либо так, либо женитесь на ней сами.

В конечном итоге, все высокие договаривающиеся стороны решили, что раз мы с ней друг друга толком не знаем, то миллион долларов, который уже фактически переведён на её счёт, как возможная компенсация за развод, вполне достаточная сумма.

На этом и порешили.

Но был и ещё один договор — секретный. Это была совершенно секретная договорённость между мной и Советом Министров СССР. Немецкой стороне об этой стороне вопроса, естественно, ничего известно не было.

В этом пункте я соглашался жениться на Марте Вебер и не разводится с ней один год. Как заверил меня лично Министр Культуры СССР товарищ Демичев, по поручению Председателя Совета Министров СССР товарища Косыгина, этого времени должно хватить, чтобы получить с немцев всё то, что нашей стране необходимо.

Конечно же, никто никакие документы по этому поводу не подписывал. И со стороны могло показаться, что раз так, то меня смогут обмануть, как уже якобы делалось не раз.

Чтобы обезопасить себя, и поставить все точки над «i», я сразу же объявил о своих намереньях или, проще говоря, выдвинул ультиматум.

В том случае, если через год они мне не разрешат развод, то я пообещал, что вообще завяжу с любым творчеством, начну по-чёрному гулять и вообще пропаду.

А чтобы те не испытывали никаких иллюзий, на завершающий раунд переговоров я явился, что называется, «в хлам».

Те обалдели от вескости аргументов, и на следующий день, когда я пришёл в себя, пообещали, что не обманут и даже быть может, наградят.

С моей стороны это был шантаж конечно. Ну, так они сами напросились — настояли на том, что эта свадьба была. Я к этому совершенно не стремился. Более того, можно даже сказать, что я стремился совершенно к противоположному.

Однако мой ультиматум они приняли и на всякий случай поинтересовались, не состою ли я на учёте в психдиспансере?