Догнать и перегнать 1978 (СИ)

— Да вот, пришла одна идея по музыкальной части, — показушно вздохнул я.

— По музыкальной? — приподнял бровь Лебедев. — Песню придумал?

— Угу. Даже две.

— Это хорошо. Напиши текст, если они пройдут цензуру, то ты сможешь их записать на студии, — сказал Мячиков.

— Ладно, — кивнул я. — Но, кроме этого, у меня родилась мысль, что для поддержки нашего будущего мирового турне, неплохо было бы мои новые композиции покрутить по радио и телевидению в тех странах, в которые мы собираемся поехать.

— И по телевидению тоже?

— Конечно. А как же⁈ Телевидение — это главный двигатель рекламы. Снимем два клипа. Отдадим их Тейлору. Он купит рекламное время. И на концертах будет аншлаг.

— Ты думаешь, это необходимо?

— Естественно! Так все делают! Новое турне — новые песни. Именно они притягивают на стадионы десятки тысяч новых поклонников и поклонниц.

— Хорошо. Твоё предложение я доложу Министру культуры СССР, — записал себе в блокнот моё предложение Мячиков и, удивлённо посмотрев на меня, спросил: — Так ты согласен поехать в турне?

— Согласен, ибо выбора мне вы не оставили, — поморщился я, вновь тяжело вздохнув. — Но только при одном условии.

— Каком?

— Марта не должна приезжать в Союз. Нечего травмировать ни ее, ни меня, ни окружающих.

— Я сегодня же позвоню в МИД и этот вопрос мы уладим, — пообещал замминистра и, вновь сделав запись, спросил: — Так когда в Москву полетишь?

— Послезавтра. Нужно как можно быстрее всё снять, чтобы сразу отдать новый материал в ротацию на радио и телевидение.

— А песни-то хоть хорошие будут? — неожиданно поинтересовался Лебедев.

— Очень даже! — категорически заявил я и улыбнулся, искренне надеясь, что собеседники не смогут увидеть в моих глазах огонь ярости.

Глава 35. Я это снял

Через день я был уже в Москве.

Приехав в Минкульт, ещё раз утвердил сценарий и получил разрешение на съёмки. Естественно, в министерстве не могли знать, что снимать я собираюсь не совсем то, что было утверждено, поэтому, не вникая в детали, они быстро проверили тексты и практически без проблем пожелали мне удачи.

Интересовало их всего пару моментов.

— Александр, а почему именно в метро ты хочешь снимать один из клипов? Метрополитен является особо охраняемым объектом и съёмки в нём запрещены, — заявили мне цензоры.

— Так я и не прошу вести съёмку в действующем Метрополитене. Достаточно будет какой-нибудь недостроенной станции или же тупикового пути. Главное чтобы вокруг был нужный антураж — туннель и рельсы, по возможности со шпалами.

— То есть, ты хочешь снять клип о строительстве Метро?

— Угу! Очень хочу.

— Похвально, — похвалили меня министерские, пообещав помочь найти нужную локацию и, пока я не ушел, поинтересовались: — А зачем вам канаты, на подобие тех, что используются на боксёрских рингах?

— Потому что строители, ежедневно ведут бой с природой, словно боксёр на боксёрском ринге сам с собой, — предельно ясно неопределённо ответил я и, поняв, что они поняли, что ничего не поняли, поспешил удалиться.

Встретился со съемочной группой, рассказал им о том, что съемки, скорее всего, начнутся уже завтра и поехал на студию звукозаписи.

В связи с тем, что время записи для меня было давно запланировано, и к моим причудам звукорежиссёры давно привыкли, запись двух композиций много времени не заняла.

В конце рабочего дня ко мне подошли члены «тройки», которые лично контролировали процесс создания супершедевров.

— Саша, скажу тебе честно, мне такая музыка не по душе. Я её не понимаю. Она совершенно не соответствует тем музыкальным канонам, которые уже сформировались в нашем обществе, — нахмурившись заявил Мячиков.

— Ну, а что я могу с этим поделать? — пожал я плечами. — Сейчас мы с вами находимся при рождении новой музыки. А всё новое, совершенно естественно, как правило, вызывает недоверие и опасение.

— Не обязательно, — покачал головой Лебедев. — Все твои композиции, которые были написаны в западнопоклонических стилях — вот они действительно вызывают опасение и даже неприязнь. А нормальные песни, что ты написал, например военные, наоборот, вызывают в душе приятные эмоции.

— Товарищи правы, — поддержал коллег предстатель Госконцерт Минаев. — Эта музыка и сама какая-то дёрганая и слушатель тоже дёрганным станет. Я уж не говорю о сомнительности текстов.

— А что с ними не так? Тексты нейтральные. Я их подредактировал и адаптировал согласно веяниям времени. Так что, там, товарищи, всё чикибамбини.

— Скажу правду: тексты, которые ты написал, это просто какой-то набор слов. Смысла там совершенно нет! Уверен, такая музыка нашему народу вряд ли придётся по вкусу.

— А кто сейчас говорит о нашем народе? Мы же вроде бы о мировом народе говорим, ибо мы в музыкальное турне собираемся⁈ Вот для мировой общественности мы эти песенки и подготовим. Поверьте, они не вы, им она точно понравится.

— Не уверен, — сжал губы в тонкую полоску Лебедев.