Догнать любовь

– Нет. Не послышалось, – отчетливо произнесла Алина. – Вы врете. Я знаю, что победила. Хотя, если честно, это полная ерунда. Зачем вы это устроили в день, когда уже пообещали отдых, только вам известно. Но вам нравится показывать власть. Власть над спортсменами. А у вас ее нет. Если подумать, кого вы вывели на пьедестал, то и не вспомнишь никого. Так. Промежуточные соревнования. Олимпийских чемпионов нет, Европы и мира – тоже. Российский чемпионат? Да, но там и без вас бы победили. Там очень сильная спортсменка была. Кстати, есть мнение, что, если бы не ваши выматывающие методы, результат у нее был бы лучше. Поэтому мне наплевать, что вы там сочиняете про мой проигрыш.

– Новгородцева, ты же в сборную хотела? Ничего не перепутала сейчас? Когда вот это все говорила?

– Надо будет – попаду. От вас это зависеть не будет, – отрезала Алина.

– Ага, попадешь, – съязвил тренер. Но было видно, что его так задели слова Новгородцевой, что он даже не разозлился на ее тон.

– Ага, попаду. Но должна сказать, что забота эта не ваша. Я ухожу из команды. Объяснения дам письменные в нашу федерацию. А пока я выхожу замуж. Поэтому мне глубоко нас. ть на все эти ваши выступления.

Новгородцева встала, улыбнулась, обвела всех взглядом.

– Ребята, бегите от него, – она указала на Ульянкина, – жалуйтесь, уходите и выбирайте себе нормального тренера.

Новгородцева покинула холл при полном молчании.

Этот вечер Семенова помнила еще очень долго – с Новгородцевой случилась истерика. Когда все разошлись, Семенову задержала Милкина. Надежда Лазаревна сказала:

– Оля, прошу вас, поговорите с Алиной. Вы – подруги. Алина очень плохо сходится с людьми, вам же удалось сделать невозможное. Она импульсивна, у нее взрывной характер. Ее поступки иногда непредсказуемы. Вы уже не посторонний ей человек. Пожалуйста, отговорите ее уходить. Сама она в спорт не вернется. Я знаю этот тип. Они упрямы, проходят через самые тяжелые испытания, пробивают стену лбом. Но потом словно завод кончается, и они уходят. Такие больше не возвращаются. Именно из-за характера. Новгородцева – одна из немногих, кому надо остаться в спорте. Я вам честно скажу, я за ней наблюдала. Меня просили присмотреться. И после возвращения с ней должен встретиться другой тренер. Он бы хотел взять ее к себе. Но это только осенью – корпоративность и все такое. Ульянкин же должен их вывести на открытие сезона. Получить с ними первые результаты.

– Ничего он не получит. Никаких результатов. Он ужасен, – скривилась Семенова.

– Согласна. Но так все сложилось. Прошу, остановите Алину.

– Я постараюсь. Я сделаю все возможное. Но она очень обижена, задета и… Самое главное – вымотана. Понимаете, даже такой выносливый и самоотверженный человек приходит к началу зимы без сил. Вы понимаете, что это такое? – спросила Оля.

– Я все понимаю. Я влияла как могла. Но остановить Валерия Николаевича невозможно. Вы же сами это знаете. Конечно, я буду разговаривать «наверху». Я не оставлю этого. Но Алина… – Милкина посмотрела на Семенову умоляющим взглядом.

– Я сделаю все, что смогу.

Семенова вернулась в комнату. Алина собирала вещи.

– Слушай, ты здорово выступила. Ульянкин сдрейфил, – начала Оля.

Новгородцева молчала.

– Но ты же не серьезно? Ты просто напугать его хотела?

– Нет, я серьезно.

– Как? Алина?! Как это? Ты же такая способная.

– Была бы способная, не запихнули бы к этому уроду. А взял бы меня нормальный тренер.

– Алина, это как лотерея. Особенно в нашем случае. Вот еще год – и все будет иначе.

– А я не хочу вообще ничего больше. Понимаешь, я не хочу больше тренироваться. Мне безразлично, одержу я победу или нет. Плевать.

– Ты просто обижена на него. А кроме Ульянкина, есть спорт. Ты ради него, ради своих амбиций, ради соревнований, ради результата! Нельзя же из-за дурака свою судьбу портить. Он же только рад будет!

Семеновой показалось, что Новгородцева ее услышала, потому что перестала швырять вещи в чемодан и присела на кровать.

– Судьбу, говоришь? – переспросила Алина.

– Ну, судьба – это громко сказано, но спортивную карьеру – гробишь. А он только порадуется.

– Знаешь, я вообще уйти хочу, и мне наплевать, что тут будет происходить. Понимаешь, я хочу покоя.

– Новгородцева, ты что? Какой покой? Вчера только выпускной был! Ты сдурела?! Школу только закончила и уже про покой заговорила. Пенсионерка, понимаешь, нашлась!

– Я с первого класса на лыжах бегаю. С пятого соревнуюсь. С шестого на сборах. Знаешь, сколько я кругов на физподготовке намотала? Экватора не хватит. А ты – «выпускной»…

– Глупая, я же о будущем!

– А я не хочу ничего, что впереди. И еще. Я выхожу замуж. За Эрика Фишера. Я дала ответ ему. Свадьбы не будет. Только магистрат. Да и не принято здесь особенно шиковать и в белых платьях до ночи гулять. Здесь люди умные – деньги экономят, чтобы дом построить, в путешествие съездить.

Семенова смотрела на Новгородцеву, и на языке вертелся вопрос: «А как же Саша Быстров?» Оля понимала, что нельзя его задавать, что ответ будет непредсказуемым. Но она не выдержала:

– А как же…