Догоняя правду

— Вот ты отсталый, дядя Руслан, — девушка засмеялась. — Почитай на досуге. Вот, когда — то я привела сюда женщину, её держали в подвале и насиловали. Били и насиловали. И называли эти уроды свой бордель Станция Утешения. Она здесь родила. Бабуля с дядей Володей все устроили. Их нашли, всех до единого. Я — то в отходняках была. Сидела в погребе. Потом только узнала, что всех уродов посадили. Хотя, говорят, не всех. Кто — то не доехал до зоны. У бабули свои методы. Свои знакомства везде. И меня с того света вернула. Работа и баня, травяной чай, работа, и отсутствие связи с миром. Вытащила меня. А потом и смысл пришёл. С Тамаркой со станции Утешения. Потом Палыч появился. Бомж с вокзала. Да тут все такие. С поломанной судьбой. ⠀

Руслан и Егор, пованивающий коровьим навозом, замерли истуканами с острова Пасхи.

— Ты щас пошутила, конечно? — в один голос спросили братья.

— Я такими вещами не шучу, — Лера спрыгнула с коня, хлопнула его по крупу. Тот рванул, заржав радостно и вскидывая мощные ноги. — Тут у всех поломанные судьбы. Милки, Сима. Вы ещё про них узнаете. А как узнаете, сами захотите задержаться. А может, и останетесь, — Лера глянула пристально на Егора зелёными глазищами.

Когда троица родных людей приблизились к дому, их нагнал Володя. Появился будто ниндзя, из — под земли. Бесшумно и незаметно.

— Тьфу, ты. Чертяка. Опять? Послали подслушивать, а ты подглядывал?

— Работа такая, как грится. Вечер хороший, решил территорию, так сказать, обойти.

— Вовка, ты ж не на службе, расслабься! — Руслан похлопал его по плечу. На груди младшего брата блеснули линзы бинокля.

— Ну как там, дядь Вов, все норм?

— Видел джип у въезда. — Чёрный, а 235 ху номер?

— Ах — у — е, ах — у– е…ах— уехали мы с Коленькой на дачу…., — пробасил частушку Егор и зарокотало извергающимся вулканом в его груди.

— Опять он, достал как, дядь Вов, ну, что мне делать.

— Разберёмся, пошли, поедим. Там гуляшик, ммм.

Лера повела Икара в стойло, а братья пошли к дому.

— Володька, а ты, я смотрю, в курсе тут всего? Кто, с кем, когда, где, а мы тут типа гости. Как — то не по — человечьи, — Егор хотел было начать наступление в привычной ему манере. Но вдруг замолк. Выдержал паузу, будто забыл, что хотел сказать. Махнул рукой, и широкими шагами, чуть косолапя, оторвался резко вперёд. Мелькая голыми волосатыми ногами в сатиновых семейниках.

— Егор, так все в твоих руках, как грится, — кинул вдогонку Владимир.

— Ему осталось мало, врачи говорят, — понизив голос, поделился Руслан.

— Когда они это ему сказали?

— А я знаю? Он так сказал, ну, тогда, перед речкой.

— А ты всему, что говорят, веришь?

— Ты кукухой поехал, кто ж такими вещами шутит?

— Шутит вряд ли, тут согласен, а вот манипулировать…, — Володя изучающе оглядел брата, словно учитель нерадивого ученика. И взбежал по лестнице в дом, обернувшись, посмотрел куда — то вдаль. Вскинул бинокль, подкрутил окуляры, поводил им из стороны в сторону. Пропустил Руслана в дом. Что — то привлекло дознавателя. На дороге. Володя достал из наружного кармана штормовки блокнотик с ручкой. Записал какие — то цифры в ряд, понятные только ему. И зашёл следом. ⠀

За столом было шумно и весело.

— Гуляшик ещё не весь съели? И сыр, домашний, козий? Просил оставить.

— Оставили, оставили, Володенька, — мама махнула девушке в льняной длинной рубахе. Та исчезла и вернулась с сырной тарелкой. ⠀

Лиза сидела возле Венеры и неустанно задавала вопросы, та отшучивалась, и никак не хотела говорить о себе.

— А где Люся? — только Владимир и заметил отсутствие серой мыши.

— Оо, точно, а где Милка? Вечно молчит, тихушница, а потом как коленца выкинет. В тихом омуте черти водятся, вот точно про неё. Я тоже вот верю в Бога, но не кричу у каждого светофора, — София демонстративно потрогала огромный золотой крест на высокой пышной груди.

— Даа, грамм на пятьдесят тянет твоя Вера, — пробасил Егор. — А правда, где Мила, давно её не видели?

— Давно ушла, говорит, раздражает её сборище, пошла к речке, — Милки Вэй поднялся со стула возле окна.

— Нет её там, и на территории нет, а Дора где? — Володины черты лица заострились. Напрягся.

— Что за Дора, второй раз уже слышу, а не видел, — Егору все происходящее на ферме, похожей на общину, было интересно.

— Ой, не хотела говорить, но придётся. Наша Лерочка же. Твоя девочка, — Венера Степановна взглянула на дочь умоляющим взглядом. — Иначе ты бы не приехала. Прости, дочка. Она говорит, не называть её Лерой, Дора она теперь. Имя что не говори, ненашенское. Но девочке нашей так легче. Не хочет она видеть тебя. Ни в какую. Моё сердце кровью обливается. Родные же, и как враги.

— Где она?

— Лошадь свою бешеную повела в конюшни, — вяло сообщил Руслан. ⠀ София выскочила за дверь, раскидав скамьи. Так прытко, словно не было на ней кроссовок на высоченной платформе.