Догоняющий радугу

— Алекс, понимаешь, Вова слишком стремился к путешествиям за пределы обыденности. Но он не был к ним готов. Прежде чем пытаться ходить, тем более так далеко, надо научиться крепко стоять на ногах. А Вова, к сожалению, так и не научился. Я не раз пытался его образумить, но ты же знаешь, что он был за человек.

Тетрадь он мне тогда так и не показал. А потом я уже и сам забыл о ней — наступила преддипломная практика, и мне стало не до того.

Вспоминая и переживая заново те события, я не заметил, как наступил вечер. Я вдруг ощутил огромную усталость. Чехарда впечатлений за последние двое суток была слишком тяжелым испытанием для моей психики. Я посидел еще немного в состоянии безмыслия, слушая колокольный набат в мозгах. Голова была чугунная. Нет, надо срочно ложиться, решил я, иначе у самого поедет крыша. Я еле добрел до кровати, не раздеваясь, рухнул и провалился в глубокий сон.

Глава 8

Когда я проснулся, было уже одиннадцать утра. Такой поздний подъем был мне несвойствен. Но, несмотря на долгий сон, отдохнувшим я себя не чувствовал. Напротив, все еще не мог прийти в себя от всего, что свалилось на мою голову. Некоторое время я лежал в кровати, перебирая в уме все странные события с момента прибытия сюда, особенно визит следователя ФСБ и разговор с ним, который окончательно поверг мое умственное и душевное состояние в сумятицу. Мне вдруг подумалось: а не сон ли все это, как в прочитанной в детстве книжке «Алиса в стране чудес»? Я рывком вскочил с кровати. На столе лежала визитная карточка, оставленная Шацким, и неопровержимо свидетельствовала: все произошло наяву.

Минут пятнадцать мне понадобилось, чтобы разогнать сонное оцепенение, приседая и отжимаясь от пола. Затем я принял холодный душ и выпил пару стаканов крепкого чая. Это помогло кое-как справиться с внутренним хаосом и мобилизовать силы для того, чтобы начать действовать. Я осознал с предельной ясностью, что если сейчас же не выброшу из головы все произошедшее и не займусь своим делом, то мои намерения будут надолго парализованы. Мне вспомнились слова Ильи о том, что он в любой момент готов к походу, и я сказал себе: «Отлично! Тогда вперед, и немедленно, сейчас же!»

Я действительно ощутил прилив сил, бодрости и уверенности в себе. Сборы заняли не больше получаса. Еще полчаса ушло на дорогу до дома Ильи. По дороге я размышлял, что ничего страшного, в общем-то, не произошло. Наоборот, здорово, что мой давний друг здесь, пускай и занят какими-то своими непонятными делами. И — вот ведь игра случая! — нам с ним, как выяснилось, даже по пути, и вполне возможно, что мне удастся его догнать. Вот только письмо его никак не шло у меня из головы — общая тональность была какая-то прощальная, было в нем что-то похожее на завещание, адресованное мне лично. От этого в глубине души я испытывал смутное беспокойство, от которого хотелось поскорей избавиться.

Илья был дома. Мое появление и предложение прямо сейчас отправиться в дорогу он воспринял весьма охотно, поэтому немедля стал собираться, лишний раз убедив меня в том, что просто рожден для того, чтобы быть в пути. Я даже позавидовал его энергии. О письме Виталия и уж тем более о вчерашнем общении со следователем я, разумеется, рассказывать ничего не стал. Все происходящее ясно давало понять, что все, связанное с пребыванием здесь Виталия, отнюдь не способствует выполнению моей задачи. Уточнив детали предстоящего пути, Илья напомнил:

— Только как договорились! До Лысой горы, а потом я назад поворачиваю. Если хочешь, могу на месте тебя дождаться.

Я ответил, что наш уговор остается в силе и ждать меня не надо. Неизвестно, сколько мне придется скитаться по тундре в поисках нефтяных месторождений. А дорогу обратно я найду. Я ведь все-таки профессиональный геологоразведчик, не первый раз в походе: из таких ли еще незнакомых мест приходилось выбираться, причем одному, без карты и компаса, а тут равнина. Конечно, я еще не был настоящим профессионалом, и моими устами говорила скорее самоуверенность молодости. Илья это прекрасно понимал. Но главное — мне очень хотелось разыскать Виталия — на Лысой горе или где-то в ее окрестностях. Мне не давало покоя любопытство: что же его так влекло туда, не просто ведь слова какого-то выжившего из ума старика, к тому же — колдуна или, как его там, шамана.

— Смотри, я тебя обо всем предупредил! — сказал Илья, словно угадав мои мысли.

— О чем это «обо всем»? — спросил я и вдруг поймал себя на мысли, что семена иррационального страха и неуверенности, посеянные во мне услышанными байками про всякую чертовщину, не только не погибли, но и незаметно дали ростки.

— Ну… о Черном Охотнике. И о Лысой горе. Лучше обойди ее стороной как можно дальше. Хотя это трудно, вокруг болота. Волки полярные водятся, однако. Правда, на людей редко нападают. Но лучше болота и волки, чем Лысая гора.

— Ладно, Илья, я все понял. Только про эту гору больше не будем говорить, хорошо? А то я тебя слушаю, и у меня такое чувство, что мне вообще лучше было сюда не приезжать. Если готов, то выходим.