Догонялки

Не имея часто сил дать отпор обидчикам своим, кои собирались в немалом количестве, привык он хитрить да прятаться, откупаться да обманывать. Так, в первое же наше знакомство, погнал он свою сестру Любаву мне для забав постельных. Хоть и была Любава ему едва ли не единственной защитой, превосходя сверстников его и других детишек дворовых силой и ростом, но тщился сей Плаксень сестрицей своей меня подкупить.

С годами сей мерзкий характер отнюдь не изменился к лучшему, но лишь многими хитростями приукрасился, новыми гадостями преумножился. Я же, к стыду своему, до души его достучаться не сумел, не имея на то довольно сил и времени. Может, кто и скажет: на то воля божья была. Да только я-то про себя знаю — не сумел. От чего и случилась для всей Святой Руси великая радость несказанная. И — несказанная, и — несведомая. Окромя меня да ещё одного человека на Святой Руси никто не знал, не ведал — какова «чаша кровавая» нам предназначена была.

Плаксень сей, как и большинство людей моих из Рябиновкой вотчины, перебрался со временем ко мне во Всеволжск. Но в кругу новых сотоварищей своих проявил он в полной мере и злобность, и лживость, и иные таковые же душевные качества. Наконец, учинив особливую шкоду противу воспитателей отроков, устремился он более всего избежать положенного наказания. Для того спрятался на судах проходившего купеческого каравана. А будучи корабельщиками обнаружен, слёзно просил их не выдавать и увезти в края дальние.

Как стало мне позднее ведомо, с караваном купцов кызылбашских прошёл он по Волге. В низовьях же был продан другим купцам — самаркандским. Так и ушёл он в Самарканд и след его на многие годы затерялся.

А ныне вот сошлись вести из разных мест, и могу про дела его далее рассказать.

Переменив пару раз господ своих, Плаксень попал рабом в один из караванов, что ходят ещё далее на восток, в страну Сун. Дорогою новый владелец его уступил мальчишку местному князьку. Плаксень волосом рус был, что в местностях тех есть редкость немалая. Вот и купил местный князёк уродца для забавы. Забава же состояла в подарке сего отрока другому местному князю из народа монгол, из племени тайчиутов — Тартугаю-Кирилтуху. Подарок же сей был с издёвкой.

По преданию, Алан-гоа, проматерь сего народа, родила пятерых сыновей, причём троих младших, которые и числятся родоначальниками собственно монголов («нирун») она родила в блуде, уже после смерти мужа. Когда же двое старших её сыновей стали стыдить свою вечно беременную матушку-вдовицу, то она им отвечала: