ДОГОВОР

– Ничего. Раньше думать надо было. Можно попробовать закрыть другим рисунком, а выводить я не советую. После такой нелегкой операции остаются заметные шрамы на теле. Но я что-то не припомню случая, чтобы клиент разочаровался в моей работе. Иногда просят завуалировать старый рисунок, наполнить его новым содержанием. Но не удалить.

– Как вообще обстоит дело с таким экзотическим искусством у нас в Москве? Какой уровень? Технологии?

– Не такое уж оно и экзотическое. А чтобы говорить о каком-то уровне, надо с чем-то сравнивать. Насколько я знаю, мы варимся в собственном соку, но москвичи еще хоть как-то между собой контактируют, а по России диалога вообще почти нет. Совсем глухо с соседями: Украиной, Белоруссией. Не уверен, что там вообще есть подобные профессиональные салоны. Исключения – Эстония и Финляндия, где наши достижения ценятся. А так, в Москве татуировки делали всегда. Другой вопрос, что многие мастера до сих пор кустарят в домашних условиях.

– Но ты знаешь своих коллег?

– Не всех, но основных – знаю, конечно. Хороших мастеров не так уж и много, и мы всегда стараемся контактировать между собой и держать связь.

– Вот смотри, – я показываю снимок руки напавшего на меня бандита. – это что?

– Откуда это у вас? – Альберт как-то подбирается и сразу замыкается: от его разговорчивости мало что остается.

– Случайно. Я хотела бы сделать такую же.

– Очень не советую… Разрешите? – Альберт замолчал и нервно закурил. Раскурив сигарету, он некоторое время смотрел на тлеющий у основания столбик растущего пепла. – Только не для печати! Это знак принадлежности к определенному движению, или группе, секте – как хотите, так и называйте. Я такой рисунок вам делать не буду, даже не просите.

– А чья это работа?

– Делал мастер, но я его не знаю. Не моя работа, это уж точно. И еще раз повторю – не рекомендую связываться по поводу этого рисунка с другим мастером – все равно получите отказ. А если кто и согласится, то с вами потом случится беда.

25

Весна... Я, как и весь разбуженный от зимней спячки народ, весело бежала по улице, радуясь долгожданному солнцу, первому действительно весеннему дню и надежде на скорое окончание холодов. Яркое солнце заливало своими лучами московские улицы и дома, звенели синицы, и воздух уже совсем не походил на зимний. Вдруг замечаю впереди в толпе что-то знакомое... Молодой человек – стройная фигура, разворот прямых плеч. Тут он слегка оборачивается... ну, конечно! Он, точно! Точеный индейский профиль, темные глаза с легким прищуром. Несмотря на весенний холод, без шапки и с расстегнутым воротом, как всегда. Он!

– Ромка, Роман! – что есть мочи ору я во все горло. – Большой Батман!

Роман Гладышев – профессиональный танцовщик и мой старинный друг. Где уж он там пляшет, я и не знаю, но по заграницам ездит регулярно. Мы с ним были раньше соседями по лестничной площадке еще там, в Питере. Услышав мой вопль, он оборачивается:

– Вау! Сколько лет, Лилипутка! Так и не подросла?

Мы всегда беззлобно подкалывали друг друга – он меня за маленький рост (сто пятьдесят шесть сантиметров), а я его... Да так просто, чтобы не особо сильно выпендривался! Ибо – не фиг! Уж очень он хорош собой. А из всех балетных терминов я только этот и знаю, что «большой батман», хотя так и не потрудилась выяснить, что он означает. А что, по-моему, классно для прозвища! Рассматривая знакомое лицо, я критическим взором окидываю прикид Романа. Да, он на высоте, как всегда. Современные, писк сезона, джинсы, модная куртка, под ней – какая-то, «от кутюр», рубашка. Танцор всегда отличался хорошим вкусом и носил только вещи известных западных фирм, благо, позволяли его возможности. Но сегодня я увидела у него на шее еще какой-то диковинный аксессуар. Интересно, это что? На простом черном кожаном шнурке висела небольшая серебряная пластинка со знакомыми символами. Я сразу узнала руны и тут же поняла – это настоящий амулет, а не дешевая и бессильная современная поделка.

– Ой! Это у тебя что? Какая интересная штучка! – и я демонстративно протянула руку к его подвеске, как будто захотела взять в руку и получше рассмотреть. Но тут произошла странная вещь. Роман, всегда такой благовоспитанный, даже слегка по-старомодному галантный, вдруг резко перехватил мою руку у запястья.

– Валька, не трогай! – пронзительно вскрикнул он.

– Ой, извини, – я притворилась дурочкой, слегка ошарашенной его резкостью. – А почему, собственно?

– Ты что! Тебе нельзя дотрагиваться до этого. И никому нельзя, только мне. Так что не обижайся уж.

– Талисман? – я действительно была заинтригована. – А что это за клинопись на нем такая интересная? Я решила играть дальше. На серебряном диске, величиной с советский юбилейный «лысый рупь», рунический ряд – Старший Футарк кольцом опоясывал кельтский Трискель – довольно странное и нетрадиционное сочетание скандинавской и кельтской символик.

– Темная ты, Лилипутка, – Роман решил, видимо, показать свое превосходство, как всегда в наших пикировках. – Это – руны. Слышала что-нибудь о них?

– Да, да, где-то что-то читала.