Договор-2008

Уважаемые друзья, помните, в “Гарри Поттере” Волан-де-Морта нельзя называть по имени. Это тот, кого нельзя называть. Так вот на мой взгляд в экспертных кругах “справедливость” — это примерно такое же явление. Скажу честно, я, как экономист категорически отказывался применять этот термин в течение ряда лет. Я сам произношу его пока с большим трудом и чувствую себя не вполне уютно в этой теме. Но вынужден об этом говорить. Почему? Гипотеза: мы сейчас находимся на завершении второго пореформенного договора о правлении. Первому договору о правлении соответствовало понятие свободы, идея свободы — это 90-е годы. Центральным понятием второго договора о правлении является стабильность. Я предполагаю, что для третьего договора о правлении, который наступит после 2008 года, центральной задачей, проблемой, болью, вызовом станет справедливость. Почему мне так кажется? Во-первых, если посмотреть на ряд экономических показателей, на которые обычно смотрят, чтобы представить, как соотносится жизнь разных групп населения, индекс Джини, коэффициент фондов, кривая Лоренца, то на протяжении последних 15 лет все эти показатели бурно растут. Это как с давлением — инсульт может случиться. Госкомстат, правда, полагает, что в 2005 году впервые индекс соотношения доходов верхних и нижних групп населения снизился, составил всего 14,7.

Но я выражаю сомнение в том, что это так, потому что в 2005 году одновременно выросла инфляция, а мне как экономисту, сомнительно, чтобы в условиях роста инфляции, которая всегда есть налог на бедных, индекс Джини начал снижаться. Поэтому первое основание считать, что эта проблема нарастает и превращается в центральную, состоит просто в динамике соответствующих показателей.

Второе обстоятельство. На мой взгляд, началось некоторое нагноение. Заметьте, популярные вопросы, которые становятся предметом борьбы, политической спекуляции, размышления, они так или иначе выходят на вопрос о справедливости, точнее говоря, они перешли в фазу поиска виновных в несправедливости. Непонятно, кто виноват. То ли Грузия, которая сожгла наш газ и одновременно пытается нас отравить боржоми, то ли евреи и азербайджанцы, которые установили контроль за нефтяной промышленностью. То ли таджики, которые вывозят наличные, родные доллары из Российской Федерации. На самом деле — это всегда попытка найти того, кто виноват в несправедливости. Но если ищут виноватых в несправедливости, то проблема-то состоит в том, что такое справедливость и как она достигается.

Последнее соображение: вообще разные народы по-разному относятся к справедливости. И я склонен предположить, что в системе надконституционных правил, как говорят экономисты, или национальных ценностей, как сказали бы представители других профессий, в России справедливость стоит очень высоко. Тамара Георгиевна Морщакова однажды обратила внимание на то, что три русских слова являются однокоренными: правда, справедливость и право. Тамара Георгиевна хотела доказать, что право совсем не чуждо общенациональному сознанию. В этой триаде действительно заключены какие-то очень серьезные вещи. Потому что правда — это некоторый образ должного будущего. И здесь же право, как норма, и здесь же справедливость. Поэтому неудивительно, что рост разрывов и начавшееся нагноение касаются каких-то очень глубоких вещей, потому что это ценности высокого порядка, правила надконституционного порядка.

Как же работать с этим понятием? Если не искать виноватых, а пытаться разобраться с тем, что такое справедливость, то я бы обратил внимание собравшихся на то, что это не новая проблема для общественных наук. За последние 30 лет написана масса всяких вещей, в том числе идет спор по математическим моделям, по способам исследования с помощью теории игр. Но в истоке всего этого понимания лежит книга Джона Ролза, профессора философии Гарвардского университета, написанная 30 лет тому назад и называющаяся “Теория справедливости”. Ролз попробовал найти к этому явлению совершенно нестандартный подход. Пойти не от ценности, не от нравственности, а от представления, что справедливость — это то, о чем люди договариваются. По существу он стоял у истоков новой теории общественного договора, новой контрактарианской теории, поэтому я скажу пару слов, которые, наверное, стоило сказать и раньше, о том, как понимать этот договорный подход, потому что иначе дальше будет непонятно, как можно работать с понятием справедливости.