Договор на одну тайну

Подумалось, что это опять Паша, так и не заехавший за своим телефоном. Но Олю ждал сюрприз…

Открыв дверь, она увидела на пороге Лешу Земских.

— Привет, — растерянно проговорила она.

— Добрый вечер. Могу я войти?

Она посторонилась, впуская гостя.

— Ты не ругай администратора за то, что он сказал, где ты живешь.

— Не буду. Тем более я собираюсь съезжать.

— Когда? — Он плюхнулся в кресло и, проверив, много ли воды в чайнике, включил его.

— Как только риелтор найдет для меня подходящее жилье. Кстати, варианты обмена Сашиной квартиры тоже подыскиваются. Надеюсь, ты не передумал доплачивать?

— Нет, все в силе. Но хотелось бы ускорить.

— То есть завтра же сделать «ченж»?

— Я понимаю, что завтра это вряд ли, но тянуть тоже не стоит. В ближайший месяц хотелось бы уложиться.

— Я так понимаю, ты чаю хочешь?

— Очень.

— У меня ватрушки есть. Тетя Маня мне с собой пакет собрала. Будешь?

— Нет, я сыт, спасибо.

— Значит, просто чай?

— Да. Черный.

Оля тоже хотела чая. За то время, что она жила в «Приморской», запас пакетиков иссяк. Его в трехзвездочном отеле почему-то никто не пополнял, но она купила упаковку «Гринфилда».

— Мне понравился твой кавалер, — сказал Леша.

— Да, он классный.

— И вы прекрасно смотритесь, но…

— Только не говори, что он слишком молод для меня.

— А он молод?

— У нас есть незначительная разница в возрасте, но мне кажется, он выглядит как мальчишка. Я на его фоне как старшая пионервожатая.

— Не заметил…

— Тогда в чем «но»?

— Тот, на кого он работает, манипулятор со стажем. И не скажешь, что человек гнилой, нет. Не хуже других. Возможно, даже лучше. Но если твой — не твой Олег продолжит сотрудничество с ним, потеряется.

— Ты пришел, чтобы предупредить меня об этом?

— Конечно нет. Я вообще явился в «Приморскую», потому что забыл кое-что в номере, из которого выехал. Но сегодня такой странный день… — Он повертел головой. — Где мой чай? — Оля поставила перед ним чашку. — Оль, я прощения просить пришел.

— За что?

— За все.

— В нашем с тобой случае виноваты оба.

— Я с тебя ответственности и не снимаю, — усмехнулся Леша.

Крестовская упала животом на кровать. И, подперев подбородок кулаками, приготовилась слушать Земских.

— Я прожил чуть ли не полжизни с мыслью о том, что все делал правильно. С тобой расстался, с отцом расплевался, с Сашкой перестал общаться. Но вот сейчас… Сейчас! — Он поднял вверх оттопыренный указательный палец. — Я понял, каким был дураком.

— Как гласит народная мудрость, лучше поздно, чем никогда, — выдала Оля. Кроме этой избитой фразы ничего на ум не пришло.

И тут Земских удивил. Резко поставив чашку на тумбочку, он рухнул на пол, уткнулся лбом в край кровати и заплакал.

Вернее, Оле так показалось…

На самом деле Леша смеялся. Но горько. С надрывом.

Такой смех хуже плача.

— Если бы я осознавал тогда, что жизнь так скоротечна, все было бы иначе.

— Ты как минимум явился бы в загс? — Оля хотела немного сгладить ситуацию, потому задала этот вопрос со смехом.

Но Леша никак не желал переключаться на легкую волну.

— Если б ты узнала, что через пару месяцев умрешь, что бы ты сделала?

— Даже думать не хочу об этом.

— Ответь, пожалуйста.

— Провела бы их с близкими: с дочкой, папой, мамой.

— Это правильно. А мне вот не с кем проводить последние дни…

— Ты что, умираешь? — испугалась Оля.

Он ответил не сразу.

— Если бы… — пауза. — Умирал… — Тяжкий вздох. — Через два месяца… мне не с кем было бы провести последние дни.

— Нет в целом свете ни одного дорогого тебе человека?

— Увы. Мама умерла, отец для меня дяденька чужой, детей не «родил», а единственная женщина, которую я любил, это ты, и наши с тобой пути разошлись давным-давно…

— Значит, нужно найти того, кому дорог ты, и сделать его счастливым, пусть и на короткое время.

— Тут тоже неувязочка, — криво усмехнулся Алексей. — Нет таких людей. Хороший друг имеется, да, но я сомневаюсь в том, что осчастливил бы его своим каждодневным присутствием на протяжении двух месяцев.

— Я знаю человека, которому ты дорог.

— Серьезно? И кто же этот таинственный почитатель моей скромной персоны?

— Саша Пахомова. Она до сих пор любит тебя.

— Да брось.

— Я не шучу.

— С ума сойти… Значит, сдержала обещание.

— Какое?

— Не говорил я тебе, не хотел вашу дружбу портить, но она приходила ко мне.

— Когда?

— Тогда! — И махнул рукой за спину, что, по всей видимости, означало — давно, много лет назад. — Мы приехали с тобой сюда, чтобы сообщить родителям о том, что подали заявление. Естественно, и Саше сказали об этом. Она вроде бы порадовалась за нас, но поздно вечером пришла ко мне домой. Была пьяненькая. Говорила много и все какую-то ерунду. Когда я сказал, что мне пора, выпалила: «Я люблю тебя!» Меня это поразило. Нет, я, естественно, знал, что Саша долгие годы была неравнодушна ко мне, но думал, это прошло. А оказалось, нет. О чем она сообщила мне, а потом добавила: «Если у вас с Олей не получится, знай, я жду тебя. И не важно, сколько пройдет времени, прежде чем ты поймешь, что именно я — твоя женщина, я буду ждать… И любить…»