Договор с дьяволом

За три последующих года в нем выросло уважение к мужеству противников. В тот день, когда его спас Кейн О'Брайен, он понял, что понятия о белом и черном, добре и зле, с которыми он жил всю жизнь, не соответствовали реальной жизни.

Раны его оказались тяжелыми. Он вернулся в Чикаго, чтобы восстановить силы; он тогда ходил на костылях, и доктора не знали, заживет ли его нога. Он пил запоем, чтобы забыть про боль, про смерть, про кровь; его мучили ночные кошмары, и он пребывал в ужасном настроении, одной из причин которого была его невеста. Клэр прямо заявила ему, что ей не нужен калека. Она к тому времени успела сойтись с банкиром, благоразумно оставшимся на время войны в Чикаго. Через два месяца от сердечного приступа умер его отец, а его нога зажила настолько, что он смог вернуться на службу.

После войны у него не было причины возвращаться в Чикаго. Снова заниматься адвокатской практикой он тоже не хотел. И к тому же за ним остался долг, который он должен был вернуть. Он отправился на поиски Кейна О'Брай-ена и как-то само собой стал помогать полиции ловить злостных преступников. Он вел бродячий образ жизни, свободный и неприхотливый, позволявший ему продолжать свои поиски.

После Клэр он не хотел больше связывать себя никакими узами. Мери Мэй Гамильтон, с которой он оказался в постели после первой недели знакомства, была просто развлечением. Он ни на минуту не забывал, зачем он приехал в Гуден, штат Техас.

Шли дни, и обеспокоенность Бена все возрастала — как по поводу безопасности О'Брайена, так и по поводу его надежности. Может, он уже в Канаде и преспокойно живет на денежки американского правительства. И все же шестое чувство подсказывало Бену, что он в О'Брайене не ошибся.

Все утро Мастерс провел в гостиничном номере, глядя вниз из окна, высматривая человека со шрамом или человека в яркой ситцевой рубашке. Как-то раз он услышал, что прозвище Ситцевый упоминалось вместе с Логовищем, и несколько дней спустя как бы между прочим упомянул в разговоре с Мери Мэй, что один друг попросил его разыскать человека по прозвищу Ситцевый.

Мери Мэй с любопытством воззрилась на него.

— Я знаю человека, которого все так зовут, — сказала она. — Он ходит в яркой ситцевой рубашке. Поэтому его так и называют.

— Он где-то здесь?

— В последнее время я его не видела, — настороженно произнесла она.

От Бена не ускользнула мелькнувшая в ее зеленых глазах тревога. У него вдруг появилось нехорошее предчувствие, и он переменил тему.

Теперь, глядя вниз, он снова обдумывал этот разговор. Неужели Мери Мэй как-то связана с Логовищем? Эта мысль ему не понравилась, но выяснить придется.

У него заныла нога. Так обычно бывало при перемене погоды или когда он слишком долго на ней стоял. Он сел и потер ее, снова вспомнив тот день, когда О'Брайен задержался, чтобы наложить жгут. Где ты теперь, О'Брайен?

И что, черт возьми, общего с Логовищем у Мери Мэй?

Оба эти вопроса неотступно преследовали его.

Боже, да он так в этой комнате с ума сойдет. Он натянул сапоги, застегнул пояс с пистолетом и направился в «Пылающую Звезду».

Мери Мэй видела, как Бен Смит вошел в салун. Он хромал сильнее, чем обычно. Она почувствовала, как быстрее побежала по жилам кровь. У нее даже закружилась голова — такого она раньше не испытывала даже со своим мужем. Она до смерти боялась влюбиться в человека по фамилии Смит.

Ничего хуже быть не могло. Чем больше времени она проводила с этим высоким молчаливым мужчиной, тем отчетливее понимала, что он далеко не самый обычный бродяга. Он чего-то ждет. И это ее до смерти пугало. Она не забыла, что он тайком разговаривал с тем человеком со шрамом, не забыла, как в нем проснулся интерес, когда кто-то упомянул Логовище. А теперь еще и Ситцевый.

Она медленно осознавала, что он все-таки может оказаться стражем закона. Тогда она имеет шанс заработать кучу денег, если шепнет словечко Ситцевому, достаточно, чтобы обеспечить будущее Сары Энн.

А Бен Смит закончит жизнь в канаве за салуном.

Она наблюдала, как он шел на свое обычное место у стены. Он остался стоять, поджидая ее. Лицо его озарилось улыбкой, глаза потеплели при ее приближении, и она удивилась, как они могли когда-то показаться ей холодными.

Бармен уже спешил к ним с «обычным» стаканом бурбона для Бена и ее сильно разбавленным напитком. Она опустилась на стул напротив Бена.

— Поздно ты сегодня, — сказала она.

— А разве я обещал прийти раньше?

Она улыбнулась:

— Просто я по тебе соскучилась.

Ее улыбка исчезла, когда она увидела, что он напряжен больше, чем обычно.

— Сколько ты еще здесь останешься? — спросила она. Это был первый заданный ею серьезный вопрос.

— Точно не знаю, — сказал он. — Пока мне снова не захочется сорваться с места.

— И часто тебе не сидится на месте?

Он пожал плечами:

— Частенько.

— А сегодня вечером?

Он колебался.

— Поужинаем? В моей комнате?

Его серо-голубые глаза на мгновение остановились на ней.

— Мысль интересная.

— После того как закроется «Пылающая Звезда».

Он кивнул.

Мери Мэй протянула к нему руку.

— Хочешь совет?

Он вопросительно посмотрел на нее.