Договор

Сегодня прочитала Цвейговское "Письмо незнакомки". В свое время мне его Алекс пересказывал по телефону. А тут, в книге, попалось само… Ну, что я могу сказать. Пожалуй, как всегда, ничего. Только то, что подобного рода литературу я жестко разлюбила. Скажу больше: мне напряженно все это читать, поскольку слишком надуманно, а вдобавок еще и неинтересно. Абсолютно неинтересно. Прочитав сведения о Цвейге, я поняла, что просто совершенно не согласна с его жизненной позицией и восприятием существования вообще.

А "Письмо незнакомки"… Ну, дура баба. Нету у меня для таких иного определения. Не понять мне, ведьме, на фига свою бесценную жистю посвящать служению образу соседа. Бред. Бредом было бредом и останется. По замыслу и по воплощению. Все-таки я терпеть не могу жевать сопли. Особливо чужие. Ни пользы, ни вкуса.

За это время я перебывала у всех доступных мастеров Круга. Сказать, что это были разные люди, нельзя. Это слишком просто. Между ними не было почти ничего общего. Правда — нет. Общее было. Причастность к Кругу и обладание сверхспособностями. Но к этому я уже как-то попривыкла.

Никто из них не жил по месту прописки. Ну, почти никто. Исключение составляли Великий Мастер и Вера Юрьевна Смирнова, которая проживала на соседней с ним улице того же поселка. Когда я, предварительно договорившись, приехала к ней, то меня изумило то обстоятельство что ее дом, представлял собой зеркальное отражение дома Ивана Антоновича. Только участок не имел свободного пространства — все было засажено карликовыми соснами и еще какими-то неизвестными мне хвойными деревьями. Нетронутые сугробы прорезались извилистыми дорожками, деревья окутывали подушки снега, и все это имело вид какого-то декоративного леса из фильма Уолта Диснея.

При внимательном рассмотрении за верхушками деревьев я увидела знакомые очертания дома Великого Мастера. Участки Веры Юрьевны и Ивана Антоновича оказались смежными. Это меня удивило еще больше.

Но самый неожиданный сюрприз для меня приготовила Пласковицкая Киприана Казимировна. Подтянутая блондинка с безупречными формами идеальной фигуры и медоточивым голосом. На вид эта особа была примерно моего возраста, но с таким же успехом ей можно было бы дать и двадцать, и сорок лет. На самом деле ей было около трехсот. Похоже, что все свое искусство и все свои таланты она отдавала личному совершенствованию. Или точнее — улучшению сексуальной сферы своей и своих партнеров. Это искусство, оттачиваемое столетиями, привело к тому, что всякий мужик (если он, конечно, не стопроцентный гомосексуалист), оказавшись рядом, моментально попадал под ее влияние, даже без каких-либо дополнительных усилий с ее стороны. Такой женщине ничего не стоило подчинить и превратить в живого робота практически любую особь мужского пола. А временами — и женского. А после того, как данная особь теряла для уважаемой Киприаны Казимировны привлекательность, ее (эту особь) отправляли на свалку. Иногда — в полном смысле этого слова. Никаких гуманных эмоций к кому бы то ни было Киприана Казимировна давно уже не испытывала.

Шиманов, Сергей Борисович, только числился по адресу — Одесская ул., д. 13, корп. 2, кв. 56. В этой квартире, стандартного панельного дома семидесятых годов, проживали какие-то беженцы, а сам хозяин совершенно не интересовался тем, что творится и кто живет в "его" квартире. Он, как и почти все остальные мастера Круга, предпочитал жить в своем загородном особняке, а в Москве имел другую квартиру — этаж в новой железобетонной башне на Аминьевском шоссе. В лифте этого дома даже кнопок не было — вместо кнопок, рядом с номерами этажей, нагло торчали позолоченные замочные скважины.

Шиманов охотно согласился на встречу и беседу со мной. Проработав с ним беспрерывно восемь часов, я безумно устала, и, выжатая как лимон ушла домой. Этот человек меня доконал. Он был вполне приятным собеседником, весьма располагающим к себе и, как казалось, вполне дружелюбным, но твердым и скользким, как морская галька. Он отвечал на все вопросы, его ответы были вполне вежливы и как будто содержательны, но совершенно для меня бесполезны. Я не узнала от него ничего. К концу разговора я окончательно обалдела, а он сохранил прежнюю свежесть и легкую ироничность в интонациях.

Степана Антоновича Алексеева с Ярославского шоссе и Владислава Венедиктовича Шолковского с улицы Козлова я так и не нашла. Улица Козлова! Я даже и не подозревала, что такая улица есть в Москве. Как я поняла, оба этих адепта в России в настоящее время отсутствовали. Причем оба уехали совсем недавно. Один пребывал где-то в "Европах", второй — в Америке. Связаться с ними мне не удалось, и я решила отложить встречу с ними на потом.

— …А кто вы и почему интересуетесь?

— Я адвокат — вот мое удостоверение. — Небольшое прикосновение к сознанию, и следователь полностью "готов к употреблению".

— Что вас интересует конкретно?

— Конкретно? Я хочу знать, что нашли оперативники, чьи там отпечатки, что видели свидетели, ну, и все в том же роде.