Договорились. Часть 2

— А в Настене начинает проглядывать строптивая красотка, — произнес парень, возвращаясь на левую полосу, с которой съехал на повороте. — С кем поведешься, как говорится.

Он не смотрел на нее, но Карина распознала намек и закатила глаза.

— Ее просто тянет к армянам, походу.

Зайкин посмеялся.

— Или она отчаянно пытается выбраться из своего тупика. Каждый спасается, как может.

Его псевдомудрый тон раздражал ее подкожно. От этой фразы все зудело. Она запечатлелась в памяти, как приставучая песня, заела и фоном повторялась независимо от других мыслей. Карина тоже чувствовала себя в тупике, но пока там был и Зайкин, положение казалось терпимым.

Не успела она сосредоточиться на проблеме, как автомобиль резко развернулся через трамвайные пути и припарковался у подсвеченной витрины небольшого секонд-хенда без названия, зато с громким призывом «Все по 500».

— Ты охренел? — всполошилась девушка.

Встречного потока не было, но она все равно испугалась. Слишком внезапно все произошло.

— Прости. Чуть не проехал, — парень кивнул на витрину. — Смотри, какая вещь. Не могу пропустить. Ты же не особо торопишься?

За витриной на сломанном манекене красовалась джинсовая куртка, белая с красной вышивкой в форме паутины, концы которой вылезали из-за спины. Карина помотала головой.

— Вообще-то, тороплюсь.

— Ну, всего пять минуточек.

Он уже покинул салон. Ей не оставалось ничего, кроме как последовать за ним, хотя она секонд-хенды терпеть не могла, ведь все детство в них одевалась.

В старом магазинчике было как в бабушкином чулане: тесно, все в кучу и пахло старостью. Карие глаза смотрели на все с отвращением, синие — с неподдельным интересом. Парень первым делом подбежал к куртке на витрине, чтобы рассмотреть ее сзади, а там по спине ползал черный паучище. Зайкин пришел в восторг. Девушка стояла на месте, ходить все равно было негде, и боялась задеть что-нибудь — кожа отторгала чужое тряпье.

Парень зачихался, едва остановился после шестого раза. Глаза мгновенно покраснели и сопли потекли. Его организм физически не переносил здешнюю пыль, но Зайкина это не смущало. Он стянул куртку прямо с манекена, чуть не уронив. Продавец показалась из-за кассы в углу.

— Эй, аккуратней там, один раз его уже сломали, — она подняла руку по-ленински, указывая больше в светлое будущее, чем на витрину.

— Простите, пожалуйста, — показал зубы парень и накинул тряпку на плечи. — А зеркало есть?

Голова вертелась в поисках собственного отражения. Карина показала на пыльный овал слева от входа.

— Ну, че, Кариш, мне идет?

— Тебе все идет, — смирилась она.

Ей, на самом деле, все на нем нравилось, не только потому что он сам нравился, а потому что нелепость ему шла. Напротив, в дорогом костюме он бы выглядел не очень. Скучно. Неестественно. Слишком правильно.

Прямо в куртке парень делал обход по магазину, вытаскивая мятые вещи по одной. Его притягивало все яркое или бесформенное. Карина вертелась корпусом за ним по кругу. Женщина за кассой недоверчиво щурилась. Казалось, напряжение нарастало, потому девушка решила хоть как-то развеять опасения продавца:

— У тебя бриллиант в ухе, а ты в секонде затариваешься.

— А как одно другому мешает? — ловко обернулся Зайкин и приложил к себе льняную рубаху.

— Это женское платье, — усмехнулась Карина.

— На мне будет как туника. Но, согласен, тускло.

Он вернул одеяние на вешалку и сделал шаг дальше.

— Ты сказал, всего пять минут.

— Вот любишь ты к словам придираться, — парень вытащил футболку с персонажами «Симпсонов».

Карий взгляд вонзался в него медленно.

— Лаадно.

Зайкин, наконец, направился к кассиру и расплатился. Карина выбежала первой. На тротуаре они остановились, чтобы сложить покупку в рюкзак, а то в магазине выдали обычный белый пакет-майку.

— Я просто раньше только в секондах и закупалась. Родители не могли позволить даже нормальную одежду, — пояснила она свое раздражение и вдруг разговорилась. — Меня это так бесило. Противно же. Кто-то, может, блеванул на себя в этом платьишке, а ты должна его носить. Потому что у твоих родителей нет лишней тысячи рублей на новое. А на церковь вот всегда находилось. Никогда, наверное, не прощу.

Парень смотрел на нее с полуулыбкой.

— Бедность не порок, говорят, — заметил он.

— Еще какой, — в ней все возмущалось.

Они встретились глазами, и Карина испытала стыд. Не за то, что была нищей, а за то, что злилась на это. В глазах Зайкина, как обычно, читались любовь и понимание, никакого упрека, никаких осуждений, и именно поэтому они заставляли себя стесняться.

— Ты же видел их на Полином концерте, — она увела взгляд в сторону, пыталась оправдаться. — И я такой раньше была. Всегда дырявая, потрепанная, не в своем размере. Стыдобища.

Минуту помолчали, а обида в ней все раздувалась. Выплескивалась за края. Уже против воли.

— Сейчас так гордятся Полей, а когда-то даже скрипку зажмотили, — обняв себя, девушка отвернулась совсем, чтобы не погрузиться в синий омут его жалеющих глаз.

— Полина мне рассказывала, как ты мыла полы у соседки, чтобы купить ей первую скрипку.