Договорились

– Я до последнего верил, что ты не такая! – вскрикнул парень, стукнув кулаком по крыше автомобиля. – Сколько часов ты его удовлетворяла? Пять? Шесть? Десять? Весь номер, наверняка, отсквиртила.

Карина молчала, закрыв лицо ладонями, убеждала себя: «Ты это переживешь. Ты все до этого пережила. И это переживешь».

– Понравилось? Сколько раз кончила, шлюха?!

– Влад, ты дурак? – не сдержалась девушка, хотя решила, что не будет оправдываться.

– Это ты меня за дурака держишь. Баста!

Парень пнул колесо и круто развернулся, чуть не упав, но остановил себя и встал спиной к ней. Карина шептала проклятия под нос, жалея о том, что сразу потребовала у Нади деньги, могла ведь в обмен на ее секрет попросить держать свой в тайне. Тогда бы, может, сработало. И Влад бы ни о чем не узнал. А теперь он ее ненавидел и… презирал.

Хвойные глаза впились в нее цепко, выдавливая душу по пазлам с каждой секундой. Долго они смотрели друг другу в глаза. Его чуть увлажнились, ее, наоборот, высохли.

– Знаешь, кто мой отец? – спросил он вдруг с ехидством. – Председатель комитета по образованию в этом сраном городе.

Парень сделал паузу, как будто специально, чтобы дать ей предвкусить поражение и боль.

– Ты и твой Луковский вылетите из универа нахуй со скандалом!

Карина немощно раскрыла рот и захлопала глазами, подсознательно надеясь ресницами развеять реальность, но магия не сработала. Не было в жизни магии. Ни магии любви, ни магии справедливости, ни магии добра. Только жестокие законы природы: «Выживает сильнейший», «Человек человеку – волк», «Любишь медок, люби и холодок».

– Меня-то за что?

Секунд пять у нее ушло на осознание жизненных принципов. Он все это время упивался победой, скалясь по-звериному, и смотрел одновременно с болью и садистским наслаждением.

– Влад, пожалуйста, не надо, – попросила она тихо, сначала спокойным голосом. – Неужели все зря?.. Пожалуйста.

Из широко раскрытой пасти вылетел безумный смех, как в плохо срежиссированном голливудском триллере с актерами третьего эшелона. Девушка кинулась к нему, чтобы остановить безумие, и попыталась взять за руки.

– Влад, ты серьезно? Ты реально это можешь? – в ней тоже просыпался истерический смех. – Я… я… не надо. Я же не смогу поступить больше… Я же не получу образование… Как я буду жить? Я так и останусь никем…

– О, красавица моя, у тебя для хорошей жизни все уже есть, и ты этим умело пользуешься, – он погладил ее по волосам и грубо схватил за ягодицу.

Карина нахмурилась и оттолкнула парня со всей мощи, которой хватило лишь на его маленький шажок назад.

– Ты не понимаешь, отец меня убьет, – она закрыла лицо ладонями и отвернулась, лихорадочно дыша.

Из-за шока пока ничего не болело. Мозг уже искал выход из ситуации, но страх неминуемого апокалипсиса угнетал и не давал мыслить трезво.

– Влад, пожалуйста, что ты хочешь? Что мне сделать? Только не выгоняй нас, пожалуйста! – она снова прильнула к нему, уткнувшись лбом в дымящуюся грудь.

– Ха, уже вас… – он опять рассмеялся и теперь сам ее толкнул. – Вот шмара! Нихуя мне от тебя больше не надо.

Хвойные глаза в последний раз пробежались по ее лицу, прорезав сердце. Влад сел в автомобиль и, сильно газанув, сорвался в темную даль ночного города.

Карина чувствовала, как от напряжения вскипает кожа и испаряется кровь. С изнанки лопались волдыри. И вся душа осталась в гниющих дырах. Сердце разлагалось быстро. Питаясь им, черви омерзения заполонили внутренности. Она ненавидела себя. За слабость, глупость, наивность, беспомощность. За все, из чего состояла, что говорила и думала, что делала. Ненавидела себя всю, кем была и стала.

* * *

– На представительных мужчин у меня фетиш, – ухмыльнулась Карина, внутри всеми силами держа в узде старые обиды. – Что, ябеда, опять папочке пожалуешься?

Карие глаза прищурились. Душевные цепи расшатывались потихоньку. Казалось, бешеные псы вот-вот сорвутся. Но гордость побеждала каждый раз, когда она была на грани. Не хотелось опускаться до его уровня. Хотелось оставаться хладнокровной.

Трунов вздохнул глубоко, склонив голову на грудь, и пробурчал, как мальчик:

– Я ведь уже раскаялся. И прощения просил. Не один раз.

Девушка выдавила смешок.

– Жерара в этот раз хотя бы не впутывай. Я сама это инициировала.

Парень огляделся по сторонам, боясь ненароком задеть ее взглядом. Широкие плечи сузились и опустились. Кулаки спрятались по карманам.

– Да, я сперва погорячился, но потом просил отца тебя не трогать… Но он не послушал…

Голос не просто сломался, разлетелся в щепки.

– Погорячился? – сардонически усмехнулась Карина и ткнула пальцем в грудь. – Ты мне своей горячностью всю душу нахер выжег!

– Да, я долбоеб! – длинные руки пролетели с обеих сторон и легли ей на плечи. Хвойные глаза наполнились слезами. – Я просто ревновал тебя очень… Потому что любил!

Последнее слово отдавалось пронзительной резью в сердце, которое в ответ вопило: «Неправда! Неправда! Неправда!».

– И до сих пор люблю, – твердили тонкие губы, которые она когда-то с жадностью целовала. Ей раньше всегда не хватало их ласки. – Не могу забыть. Просто каждый день как последний.