Договорились

Все лицо обернулось к ней. Персиковые губы стянулись кривой дугой к правой щеке чуть наверх. Она вглядывалась в его черты, мягкие и контурные, которые позволяли лепить любые гримасы, но сейчас все линии казались строгими и непластичными.

– Почему именно я? – спросила она в ответ, сознательно погружаясь в синие глаза, и обхватила его запястье.

Тепло кожи передавалось по нервам к сердцу, но этого стало мало. Хотелось полностью к нему прижаться. Голой к голому, чтобы ничто не мешало ощущениям.

– В смысле?

– Ну, почему из всех девчонок на курсе ты в меня решил влюбиться? – ее голос немного дрожал, потому что глотку сжимал изнутри твердый спазм накопившейся боли.

Парень улыбнулся. Плечи чуть приподнялись на секунду.

– Ты самая красивая, наверное.

– Я серьезно, Зайкин, – она мотнула головой, отрицая услышанное. – Даже та же Игнатьева объективно красивее меня.

– Даже та же Игнатьева сперва видела во мне только клоуна, – быстро ответил он, вперив в нее взгляд. – А ты – человека в клоунском костюме.

Ком боли уменьшался, освобождая дыхание. Уголки губ потянулись чуть наверх, а потом стало стыдно.

– Я всегда тебя так грубо отшивала, – заговорила в ней совесть.

Под намокшими ресницами веки опустились. Зайкин усмехнулся и вскинул голову.

– Это не обидно. Я привык.

– Я просто не хотела повтора. Ну… то есть… все опять бы думали, что я нашла другого мажора. И… сплю с ним по расчету.

– Это так лицемерно, – засмеялся Зайкин.

Она вытаращила на него глаза и молчала в растерянности.

– Я про всех, которые думают, – пояснил он, обведя взглядом полный зал. – Будто друг друга используют только пары, где мужчина богат, а девушка красива. Любые отношения – это сделка, из которой каждый извлекает для себя пользу. Просто договариваются все по-разному. В конце концов, взаимная и искренняя любовь, которая обоим дарит счастье, это тоже неплохая такая польза. И тоже договор, где каждый обязуется любить искренне, пока это взаимно. Все друг друга так или иначе используют.

– Ты философ, – Карина усмехнулась.

Слезы высохли. Она поелозила на круглом стуле, чтобы сесть ровнее и облокотилась на стойку.

– Наоборот. Реалист, – Зайкин присел, согнув одну ногу в колене, а другую вытянул под стол. – В моей семье такие вещи открыто обсуждаются. Зарабатывает только мама, а мы с папой по общепринятым меркам нахлебники. Но у папы своя роль и обязанности, а меня держат, потому что любят. Зато я придаю им смысл жизни.

Карина засмеялась, хотя он явно говорил серьезно. Парень смотрел с легким недоумением и улыбался.

– Зайкин, ты такой… – карие глаза напоролись на синие, – … Зайкин.

В ней вспыхнуло обожание. Буквально на секунду, но ощущалось очень четко и сильно. Сильнее, чем все до этого. Так и хотелось его зажать в тиски и не отпускать. Слабые пальцы крепче обхватили его запястье. Он опустил взгляд и продолжил.

– Вообще, мама говорит, что законы рыночной экономики работают далеко за пределами экономики. И ценность всему придают люди. Они обесценивают одно и переоценивают другое. В паре «Богатый мужик – красивая баба» все почему-то возвышают ценность материальных благ, которые получает женщина, и обесценивают эстетическое удовольствие, которое получает мужчина. Как будто красота бесплатна. Просто каждый обладает уникальными свойствами и находит на них своего покупателя.

Карина вслушалась в его слова. Ей нравилась невозмутимость, с которой он все это озвучивал, и стройность слога, словно он думал об этом много и долго, а теперь пришел к окончательному убеждению.

– Ты всем девушкам платишь… – она продолжала давить на его запястье, – …за красоту?

– Как договоримся, – Зайкин оскалился. – Секс – это двусторонняя сделка. Я еще не встречал такую девушку, которой бы хотел доплатить за секс. Взаимного удовольствия, как правило, достаточно.

– Хм, – для Карины его слова звучали как вызов. – Даже мне?

– Тебе особенно, – персиковые губы растянулись в ласковую улыбку. – Мечтаю сам доставить тебе такое удовольствие, чтобы ты захотела доплатить мне.

Зря она опять посмотрела ему в глаза. Желание разливалось по телу мощным потоком. Карие зрачки принимали оттенок красного возбуждения. В синих читалось то же самое. Оба медленно вздохнули.

Спасло сообщение от Полины: «Кар, он не пишет. Уже полдня прошло», и грустный смайлик.

– Надо пригласить ее в кино, – произнесла она почти с прискорбием.

Зайкин закивал и с неохотой вытащил смартфон из переднего кармана толстовки.

– Она говорила, на какой фильм хотела?

– Думаешь, я помню, – лениво отозвался парень и развернулся всем корпусом к окну. – По-моему она просто хотела куда-то сходить, лишь бы сходить.

– Оо-кей.