Договориться с народом. Избранное (сборник)

Это предвидение в большой мере сбылось именно к 1940 и особенно к 1945 году, когда советский народ (стержнем которого был русский народ) спас мир от нацистской чумы. Русского советского человека той поры, когда он ощущал себя победителем вселенского зла и верил, что на свете нет препятствий, каких он не мог бы одолеть, по праву можно было бы назвать «джентльменом XX века». Но, разумеется, принимал он «благоговейную дань уважения» не от всего «просвещенного» человечества, а лишь от его «прогрессивной» части. Напротив, ненависть реакционной части к русским росла по мере успехов и роста влияния Советской России. Но Россия сама разрушила советский строй, который давал ей силу и могущество, а гражданам СССР – невиданные в истории социальные блага, и сегодня, при взгляде на современное состояние русских, слова Белинского можно принять едва ли не за насмешку.

К слову сказать, что если Пушкин явил собой редчайший пример всеобъемлющего творческого гения, то в повседневной жизни, в быту, в поведении в обществе он вовсе не подходил на эталон «русского человека в полном его развитии». Но это так, попутное замечание.

Так какие же уроки можем мы извлечь из творческого наследия Пушкина, если иметь в виду задачу формирования характера русского человека начала XXI века?

Русский кодекс чести

Каждый самобытный поэт – это философ, потому что он создает свой, неповторимый образ мира. Пушкин же – философ вдвойне: он раскрыл нам нашу сокровенную внутреннюю природу и оставил предостережения, смысл которых мы только сейчас начинаем осознавать. Мне сегодня в пределах небольшой статьи можно остановиться лишь на современном смысле двух-трех его вершинных произведений.

Прежде всего тут вспоминается его «Капитанская дочка». Андрей Петрович Гринев не захотел, чтобы его сын Петр служил в Петербурге, в лейб-гвардейском Семеновском полку, в который был записан:

«Петруша в Петербург не поедет. Чему научится он, служа в Петербурге? Мотать да повесничать? Нет, пускай послужит он в армии, да потянет лямку, да понюхает пороху, да будет солдат, а не шаматон…» И отправил Петра служить в Оренбургскую губернию, тогдашнюю глухомань, но недалеко от границы России, где возможны были опасные ситуации. И вот какой наказ дал он сыну при расставании:

«Прощай, Петр. Служи верно, кому присягнешь; слушайся начальников; за их лаской не гоняйся; на службу не напрашивайся; от службы не отговаривайся; и помни пословицу: береги платье снову а честь смолоду».

В книге это наставление занимает всего три строчки, а сколько в нем смысла! В нем, таком аскетическом, по сути, изложен целый кодекс чести русского служивого человека. Примечательно, что это не выдумка Пушкина, – подобные наставления встречались не раз в произведениях русских писателей и государственных деятелей XVIII века. Почти в таких же выражениях обращался в поучении сыну российский историк и видный чиновник Василий Татищев. И Петр Гринев, которому всего-то пошел семнадцатый год, хотя и попадал по молодости в неловкие положения, остался верен отцовскому наказу, неписаному закону русской службы Отечеству.

Люди русского характера

Я не собираюсь писать трактат о творчестве Пушкина, а обращу лишь внимание читателей на значение образов его положительных героев для нашего времени. Отец и сын Гриневы, капитан Миронов и его жена, да и сама капитанская дочка – это люди с твердым сознанием долга. Этих людей можно обмануть, объегорить, можно воспользоваться в корыстных целях их простодушием, но ИХ НЕЛЬЗЯ СЛОМИТЬ. Капитан Миронов мог бы купить жизнь, признав (как Швабрин) Пугачева великим государем, но он, оставаясь верным долгу, и стоя у виселицы, твердо отвечает: «Ты мне не государь, ты вор и самозванец, слышь ты!» Петр Гринев легко мог бы оправдаться перед следственной комиссией, призвав в свидетельницы Марию Миронову, но самая мысль о том, что эта бесконечно дорогая ему девушка может быть втянута в судебное разбирательство, показалась ему настолько ужасной, что он предпочел бы любой приговор такому бесчестью. И можно не сомневаться: если бы Маше не удалось добиться его оправдания (что легко могло бы случиться, не встреть она государыню), Петр и самую казнь смертную принял бы так же мужественно.