Договорная жена

Я вижу, как Вахид выходит с отцом, и очень крепко пожимает ему руку. Отец выглядит напряженным, но вполне себе довольным, а я…не могу сдержать слез обиды.

Это предательство. Иначе не могу сказать.

– Будь счастлива дочка. Я передам привет братьям от тебя.

Мама целует меня в щеку и обнимает, а после поднимается с дивана. Я же встаю и обхватываю себя руками понимая, что она тоже, как и отец, выбрала сыновей. Как всегда до этого.

Их счастье, безопасность и благополучие намного важнее, чем судьба какой-то единственной дочери, которая существенно ниже по ценности, нежели любой мальчик в семье.

Глава 28

Я ожидал, что Ибрагим придет договариваться о дочери, но уж никак не о новых возможностях для его бизнеса. Он хотел усилить связи с моей помощью, что меня только позабавило.

Старый хрыч видел во мне кошелек, и полагал, что я буду помогать ему в бизнесе, раз уж трахаю его дочь, но меня это не устраивало. Мне нахрен такие родственники не сдались, и когда он это понял, быстро пошел на выход.

Я увидел Малику на диване. Она ревела, точно ребенок, и быстро вытерла глаза, когда заметила меня.

Когда с матерью прощалась, едва ли сдерживала слезы, крепко обнимая себя руками. Не знаю, о чем она думала, но судя по взгляду, мамаша не захотела ее забирать обратно, что меня вообще не удивило.

Во-первых, девчонку бы никто и не отдал, а во-вторых, все было договорено еще пять лет назад, и все были довольны. Ибрагим спас сына от смерти, а себя от долгов. Я же получил девку взамен.

Пусть не такую скромную и тихую, как ожидал, но Малика вполне устраивала мой член. Ебать ее было приятно, хоть она противилась и рыдала, каждый, мать его раз после секса со мной.

Когда закрываю входные двери, и возвращаюсь обратно, Малика все еще стоит на месте. Ее голова опущена, а из закрученных пушистых ресниц капают слезы, и я уже жалеть начинаю, что притащил ее предков сегодня. При них она раскисла. Совсем расклеилась.

– Иди в комнату, Малика.

Стоит, не двигается. Темные блестящие волосы падают на лицо. Вижу, как подрагивают пальцы. Того и гляди, тронь, и взорвется в истерике.

– Ты не слышишь? Я сказал, иди в комнату.

Вижу, как девушка поджимает губы, а после подходит, и молча берет меня за руку. Ладонь к лицу подносит и руку мою целует, губами горячими касаясь.

Нежно, сладко, почти невесомо, но я вижу, что в этот момент ее глаза полны слез. Целый океан там плескается. Шторм настоящий. Дикий и необузданный, холодный.

Тут же руку отрываю от нее. Не ожидал подобного от кобры.

Что это вообще только что было?

Снова играет? Хрен поймешь.

– Что ты делаешь?

Стоит. Тяжело дышит, губу свою нижнюю покусывает, но на меня не смотрит.

– Иди к себе.

– Хорошо.

Разворачивается и убегает, по лестнице взбирается наверх. Ее все еще покачивает, и чтоб снова не упасть, Малика крепко держится за поручень.

Удивляюсь даже. Впервые не огрызнулась мне. Затихла как-то слишком подозрительно.

Неужели мать дала пару дельных советов, что мужа слушать надо? Хоть бы так и было. Озолотил бы.

Сегодня работаю дома. Поставка почти прибыла. Все идет как по маслу. Малика не высовывает носа из комнаты до самого вечера, хоть я уже ее и не закрываю. Входную дверь тоже.

По территории и дому может ходить, сколько влезет под присмотром, но за пределы нет. Опасно. Только рядом со мной или с охраной.

Мои враги уже все просекли, что я женился, а значит, у меня теперь есть слабое место, по которому можно ударить. Я должен быть осторожен.

Один раз я уже дал промашку, когда недооценил врага, и потом заказывал гробы целыми партиями. Достаточно.

Служанка доносит, что Малика есть начала. Совсем немного, но ест, и это меня радует. Отлично. Наконец-то она перестала противиться, видать, разговор с матерью все же подействовал.

Ночью бреду в спальню. От кабинета уже тошнит. Как только вхожу внутрь комнаты, уже на пороге понимаю, что что-то не так. Слишком тихо, подозрительно.

Прохожу дальше. Кровать застелена, словно и не лежал на ней никто. Ужин на подносе едва тронут, а это уже мне не нравится.

Второй раз ее с пола отдирать и ставить капельницу я не намерен. Вполне хватило утра, когда я ее полудохлую нашел и понял, что у Малики голодный, мать его, обморок случился.

Пульс был слабым, давление упало. Девчонка лежала, как бледная поганка, и совсем не шевелилась.

Когда капельницу ей ставил, матерился, уже не сдерживаясь. Упрямая, строптивая кобыла.

Нахрена я вообще ее взял? Проблему себе только создал. Сдохнет же, но не послушает меня, однако идея с родителями сработала отлично. Малика поела, а значит, жрать все- таки может.

– Малика.

Оглядываюсь по сторонам. В комнате полутьма. Не хочу включать свет. Глаза от него режет.

В углу у батареи замечаю движение, а после улавливаю тоненькую фигурку. Девка сидит там, как ворона, одна.

– Чего ты сидишь там?

Подхожу ближе, видя, что кобра моя скорчилась вся, и сидит на полу у батареи. Ноги под себя поджала, взяла подушку и, видимо, спать уже так собралась.

– Малика, мать твою, что ты делаешь на полу?

Глаза свои открывает. Даже в этой тьме вижу, что ревела.