Договорное право. Книга первая. Общие положения

С точки зрения теории воли соответствующие условия договора признаются несуществующими и приниматься во внимание судом, рассматривавшим дело, не должны. Если же за основу будет принята «теория волеизъявления», то суду придется пренебречь имевшей место ошибкой и никаких сомнений в действительности условий, о которых идет речь, у него возникать не должно. Суть последней теории выражается в поговорке «Ein Mann – Wein ort», смысл которой И.А. Покровский удачно выразил русским эквивалентом: «Слово не воробей, вылетит – не поймаешь»[398].

Если применить к указанным двум теориям общее положение о защищаемых правовых интересах, нетрудно установить, что «теория воли» направлена в соответствии с ее исходными положениями на защиту интересов слабой стороны (той, которая ошибалась), а теория «волеизъявления» – контрагента ошибающейся стороны (в более широком смысле – интересов оборота).

Становясь на позиции той или иной теории и защищая соответственно интересы определенной стороны в договоре, законодатель делает это, естественно, исключительно за счет контрагента. Весьма характерной является в этом смысле ст. 431 ГК. Она последовательно выражает положения теории волеизъявления. Такой вывод можно сделать уже из первой, ключевой ее нормы: «При толковании условий договора судом принимается во внимание буквальное значение содержащихся в нем слов и выражений». Однако следует иметь в виду, что и приведенная, и все другие нормы, включенные в ст. 431 ГК, применяются только к действительному по закону договору, т.е. при отсутствии предусмотренных в законе оснований признания его ничтожным или оспоримым (в последнем случае имеется в виду отсутствие заявления стороны об оспаривании сделки по одному из указанных в законе обстоятельств). Если же будет возбужден спор по поводу факта ничтожности договора или по поводу оспаривания заключенного договора, то в подобных случаях суд учитывает в равной мере пороки как волеизъявления, так и воли стороны (примерами могут служить мнимые и притворные сделки и наравне с ними сделки, заключенные под влиянием существенного заблуждения, обмана, насилия, угрозы или стечения тяжелых обстоятельств).

Следуя ст. 431 ГК, необходимо признать, что при толковании договора отклониться от буквального значения содержащихся в нем слов и выражений можно только в случае их неясности. Тогда буквальное значение устанавливается путем сопоставления соответствующего условия с другими, а равно смыслом договора в целом. Таким образом, целью толкования договора опять-таки является установление того, что в нем в действительности выражено. Отсюда следует, что и приведенные дополнения целиком укладываются в рамки теории волеизъявления. В данном случае создается отличное от того, которое имеет место при толковании закона, положение: приоритет отдается не тому, что имелось в виду, а тому, что было сказано.

По этой причине Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ счел достаточным для признания отсутствия соглашения сторон то, что имеющиеся в материалах дела телеграмма и письмо стороны не могут свидетельствовать о достигнутом соглашении, так как в них «отсутствуют четкое и определенное волеизъявление истца об отказе от исковых требований»[399].

Статья 431 ГК (ее вторая часть) представляет собой запасной вариант при толковании. К нему обращаются только в случае, если, воспользовавшись указанным в ч. 1 той же статьи способом, все же не удается определить содержание договора или, что то же самое, результат изъявления воли. Тогда возникает проблема установления подлинной воли. При этом важно подчеркнуть, что речь идет о подлинной воле не каждой из сторон, а «общей воле», устанавливаемой с учетом цели договора.

Часть 2 ст. 431 ГК отнюдь не означает признания примата воли стороны по отношению к волеизъявлению. В качестве иллюстрации можно сослаться на такой пример. В договоре было недостаточно ясно сформулировано одно из условий, и соответственно представление о нем сторон разошлось. И тогда возникла необходимость определить, представлению какой из них следует отдать предпочтение. Последовательное применение теории воли могло бы означать, что приоритетом пользуется то, как представляла себе соответствующее условие сторона, которая его сформулировала. Однако, даже руководствуясь обоими пунктами ст. 431 ГК, следует прийти к иному выводу: преимуществом обладает представление контрагента стороны, сформулировавшей неясное условие.

Значит, решение может быть вынесено в пользу стороны, сформулировавшей условие, лишь в одном случае: если будет доказано, что условие в действительности являлось ясным и однозначно понимаемым. Эту последнюю ситуацию характеризует то, что лицо, требующее учитывать его собственную волю, не может считаться заслуживающим особой правовой защиты, поскольку оно заключило договор, не убедившись в однозначности использования содержащихся в нем слов и выражений.