Дояркин рейс

– Тебе да! Но… не Марьяне! Ты же к броням не имеешь отношения. Извините, шевалье, хотите по гамбургскому?

– Да уж сделайте одолжение!

– Отлично. Тебе хорошо рассуждать и иронизировать! У тебя есть Марьяна. Но этот алмаз, на который зарился весь факультет, да что там факультет – весь универ, если не больше, тебе достался в силу какого-то немыслимого стечения обстоятельств. А ты тогда уже в глазах многих превратился почти в пепел!

– Ну, где пепел, там и алмаз! – не удержался Ваня.

– Хорошая шутка! Так вот – я не хотел перед Марьяной выглядеть тем… кем, как я понимаю, выгляжу сейчас. Но сейчас мне хотя бы нет необходимости смотреть ей в глаза.

– И ты решил просто купить лишний билет? В другой компании!

– С учетом моей скидки – не такой уж большой перерасход!

– Ясно! Чисто из профессионального интереса – как решился вопрос с ваучером в отеле.

– Наклеить новую фамилию и катнуть на ксероксе – не великий труд. На ресепшн сказал, что в последний момент пришлось заменить гостя. Плюс предпраздничная неразбериха. Плюс пятьдесят долларов. Им какая разница, номер-то оплачен.

– Об остальном умолчим!

– Об остальном умолчим! Но как ты догадался?

– Реально начал готовиться к суду и заказал нотариальный перевод выписки. А дальше сложил два и два! Да, прости, Валера, но, если директриса в качестве компенсации потребует полного закрытия дела, я буду вынужден ответить на последнее заявление и подписать его лично у нее. Она требует сатисфакции. Одно твердо обещаю – ответ останется у меня.

– Понятно! Спасибо! Прощайте, сударь!

– Я бы предпочел до свидания.

– Посмотрим…

* * *

Ваня с Марьяной старались быть серьезными, восстанавливая Ольге Аристарховне картину произошедшего, а Гале – ее душевное равновесие. Но периодически их все равно пробивало на смех. Ваня старался придать истории романтический характер. Марьяна угрожающе намекала, что дома защитника ждет разбор с объяснениями, что именно романтического он в этом видит. Аристарховна улыбалась. Галя пила настой корня валерианы, в чем остальные видели некоторый комизм происходящего. В общем, все выдохнули.

– Я, конечно, немного сбегал впереди паровоза, – подвел итоги Ваня, – запросил нотариальный перевод медицинского заключения. Ну и, кроме того, сделал запрос напрямую в отель, чтобы они со своей стороны оценили ситуацию. Марьяна, кстати, тоже написала нашему представителю. Ответы придут где-то через неделю, но это уже не имеет особого значения. Дело можно считать закрытым. Ольга Аристарховна, есть смысл отвечать на последнее заявление мадемуазель Игривой, или «пусть себе спит безмятежно»?

– Пусть спит с кем хочет, – не совсем поняв, отмахнулась директриса. – Не надо ничего писать. А то я тебя знаю, ты сейчас начнешь упражняться в иронии. Простим её. Все. По домам.

Марьяна смогла дотерпеть до приезда домой. Однако, едва переступила порог, потребовала:

– Выкладывай, что там в переводе заключения. И чего тебя так разрывает. С чего ты решил нотариальный заказать?

– Да я реально к суду готовился. Ты, когда быстро тогда переводила, произнесла – «мягкие ткани». Ну, меня и зацепило. Только умоляю – все между нами, я обещал. Я попытался себе представить – вот стоит человек перед раковиной, ну, даже оперся. Она вдруг падает ей на ноги, разбивается. Повреждает нижние конечности. Какие там могут быть «мягкие ткани»?

– Ииииииии?

– Ну, и я заказал перевод. А там – повреждение мягких тканей… задней поверхности бедра и… ягодиц.

– Она что, сидела на раковине, что ли? Зачем ей… Ой, я поняла… А Валера… значит…

– А Валера весит уже больше ста килограмм…

– И они… вот таким образом… ой, не могу… действительно, игривая… А потом все это падает…

– Хватит! Тебе не жалко? Я думаю, там реально… больно! Ну, ты поняла. Осколки то острые…

* * *