Дояркин рейс

Виталя сделал перерыв на кофе, заботливо поданный Ашотом. «Сладковат слишком для меня» – сделал ему замечание Виталя. Потомок Вараздата и Ганнибала горячо заспорил, что сладкое полезно в определенных дозах, особенно для умственной деятельности и потому не может нанести Витале никакого ущерба. Подумав, Виталя согласился с изложенными доводами. Перерыв длился недолго. Дорога перешла в стадию ремонта, на который Виталя не мог не отреагировать:

– Вот, смотри, зачем они так толсто второй слой асфальта ло́жат? Лучше бы положили в один слой, а второй бы в Гагино отдали, там что дороги, что люди! Вон туда ложи́ть надо. Там дорога еще хуже. Одно слово – власовцы!

– Почему власовцы? Гагинцы, Вы хотели сказать?

– Здраааасьте, товарищ историк. Кандидат наук, небось (Ваня виновато улыбнулся), а генерала Власова не знаешь?

– Это который, ээээ… к немцам перешел?

– Он, сука! Две армии сдал. А родился знаешь где?

– Неужели в Гагино?

– А где же еще! Поэтому мы, болдинские – пушкинисты, а гагинцы – власовцы! Кстати, – обернувшись вполоборота в салон, он поинтересовался, – гагинцы в салоне есть.

– Ну, есть, – раздался недовольный голос из салона, – на повороте останови!

– Ну, не обижайтесь. Дверью не хлопай.

Экскурсия, на которую попал Ваня, уже давно предназначалось не только ему. Виталя зорко следил, слышат ли его пассажиры в салоне и достаточно ли внимательно следят за ходом его мысли. А мысль Виталика реагировала буквально на любой вызов реальности:

– Вот, смотри – молодая вышла и пошла. А дверь кто будет захлопывать за собой? Девушки, захлопните там дверь аккуратно… Вот почему она так? А потому, что из-за интернета в головах пустота сплошная, им, молодым, чтобы дверь захлопнуть, нужно достать свою смотрелку и спросить у нее – «что нужно сделать, выйдя из маршрутки?». И то даже там не будет, наверное, что дверь нужно захлопывать.

Заинтригованный, Ваня тут же набрал в смартфоне предлагаемую Виталей комбинацию слов. Его страшно развеселил тот факт, что среди моря советов действительно не было указания захлопывать дверь, о чем он и поведал командору.

– Вот, я ж и говорю – все зло от этого интернета. Раньше бабе жестами покажешь, она сразу понимает, чего молодой мужик от нее хочет…Я, кстати, когда еще на самосвале работал, у нас тут ферма была, так мы там с доярками…ладно, об этом потом. А щас дурам молодым начнешь показывать, они вместо того, чтобы понять, чего делать надо, полезут в интернет искать «почему мужчина делает движения руками в какой-то такой последовательности». Да ну его на хер, твой интернет, – заметил он, увидев, что Ваня снова потянулся к телефону. Вот, я уже сколько лет с одним и тем же телефоном, кнопки только мелковаты, а так работает, как часы.

– У меня почти такой же был, когда я в Португалию летал, – машинально заметил Ваня. – На чемпионат Европы.

– Я футболом не увлекаюсь. Хорошо в Португалии? Я вот тоже в прошлом году двух бельгийцев возил, старички-пенсионеры, потомки какого-то генерала или маршала, Джумейни что ли. Его в плен взяли, а потом, когда он на службу к нам перешел, ему царь земли и усадьбу здесь подарил.

– Погодите, Виталий, – взволновался Ваня, – Вы, наверное, имеете в виду Антуана-Анри Жомини, наполеоновского генерала? Он не был в плену, а сам поступил на русскую службу. Но я ничего не слышал о его имении в ваших краях!

– Да вон опять же поворот будет на Баронское, туда я этих бельгийцев возил, бляха-муха. Не, не на «Газели», у меня тогда еще «Фольксваген» был. Им переводчицу дали, такая красивая девка наша, кровь с молоком. Как Екатерина Вторая прям!

– Почему как Екатерина Вторая?

– А у нас же здесь Катька ездила, после того как царицей стала. Какая-то поездка у нее особая была, что ли? И ночевала здесь неподалеку, да. Вот дальше туда, вверх, видишь, слева будет село Васильевское. Она там ночевала. В память об этом там памятник ей поставили. Ну, в смысле, не то чтобы памятник – а бюст до пояса, с сиськами такими, навыкате, и кудрявая. Хороший бюст, жаль, нет времени заехать посмотреть… И переводчица, говорю, как тот бюст. Старичок на нее так и зыркает. Я тогда бабульке говорю – смотри, бабушка, как бы не увели твоего дедушку. Она только смеется и руками машет – пусть забирает, бляха-муха.

– Прям так и говорите? И она понимает?

– Прям так и говорю. Ну и руками еще показываю – чего тут непонятного. Не веришь, что ли?

Ваня, стиснутый харизмой Витали и укоризненным взглядом Ашота, вспомнил свой португальский анабазис и немедленно поверил.

– То-то же. Я вообще врать не буду – ты не смотри, что я водитель. У меня здесь два дома, хозяйство, бычки. Вчера, правда, соседский огород потоптали, но это я им компенсирую. У нас здесь все меня знают. Вот ты можешь назвать три самых умных человека в России?

– Ну, я, наверное, и больше могу назвать… Пушкин тот же, Столыпин, Менделеев, да масса…

– Не, это ты не туда. Я не по науке, а по жизни имею в виду. Ну первый, конечно, это ты прав – Пушкин! Как вот, все-таки, мля, у него в башке все это помещалось, а, историк? Второй – это, конечно – Ленин. И третий – Отаркин, бляха-муха!