Дойти до другого берега

В кожаном кресле сидел в меру напыщенный сорокалетний, как мне сперва показалось, побритый наголо мужик крупных размеров. Он задал мне несколько вопросов про реконструкцию, и я ответил, как всё это делается. Холдинг затеял переоборудовать производство, а этот процесс начинается со строительных работ. Нужно реконструировать и приспособить помещения под новое оборудование. Сроки были жесткие, и мы принялись за дело. Геннадьевич, так звали директора, как мог, воодушевлял нас. Внезапно собирал всех на заводе ночью. Стрелял в звёздное небо из ракетницы, заставлял главного энергетика  таскать воду в вёдрах, а меня за провинность возить контейнеры с хлебом. В подчинении у меня были узбеки-строители, один из которых – старший по имени Амир - был весьма смышлёный. Если их забирали на производство, Геннадьевич отдавал приказ красить или ремонтировать крышу непосредственно самому.  Как-то раз я нарушил указание и взял Амира в помощники. Это и была провинность, за которую я возил хлеб. Как потом оказалось, Геннадьевичу было двадцать пять лет, и он был наёмным директором, хотя вёл себя как хозяин. Его отец работал в охране экс-президента и был другом хозяина холдинга. По первому впечатлению Геннадьевич был идейный человек, даже попросил меня написать гимн хлебокомбинату. Я выполнил эту просьбу, и песня про великие наши дела зазвучала на радио и в цехах. Он очень боялся снега, и мне приходилось ночами и днями трудиться, чтобы, не дай бог, на территории завода не оказалось этого вреднейшего вещества. Каждый знал: снег - это враг, и в борьбе с ним хороши все средства. Даже ядовитый реагент, который в избытке рассыпался на территории завода. Он за пару часов разъедал обувь, превращая в  лохмотья новые сапоги.  Но нашей целью был чистый асфальт, иначе у Геннадьевича мог случиться нервный срыв.

Также мы работали над проектом нового хлебозавода. Прошли инвестиционный совет при губернаторе и получили одобрение, собрали соответствующую документацию. Так что я половину рабочего дня крыл крышу, а потом бежал по согласованиям. Собственно, почему рабочего, просто дня. Ведь выходных не было. Но в конце концов холдинг денег на новый завод не дал. Зато про это предстоящее великое для Костромы дело всё время  писалось в газетах.

Там я почувствовал, что без животного белка такой график я не осилю. Когда после долгого перерыва я съел первый, забытый на вкус, кусок мяса, у меня закружилась голова. Ещё бы, ведь Кларка, большой спец в области кулинарии, торжественно приготовила бифштекс с кровью. Чем только она меня не кормила в жизни! Не выезжая из Костромы, я попробовал все кухни мира. Но вернёмся на завод.

Русских работников постоянно увольняли, заменяя их узбеками. Последние работали без выходных, по двенадцать – восемнадцать часов в сутки, получая меньше русских, и это было весьма эффективно. Через какое-то время многие из них представляли жалкое зрелище убитых работой людей. Чтобы поднять обессиленного человека ночью на работу, требуется немалое усилие. Били узбеков все, кто хотел. Когда я впервые зашёл в душное пропахшее помещение, где проживали гастарбайтеры, меня чуть не вырвало. Кругом были тараканы, а стены были чёрные от жира и плевков насвая (вещества, которое они клали под язык).  Грязная одежда, грязные люди и вонь!  Я подумал, что больше никогда туда не зайду.

Но Геннадьевичу пришла мысль, назначить меня начальником над всеми узбеками, он решил, что я им ближе всех, и мне пришлось забыть про спокойные ночи. В цехах работали бабы конкретной комплекции с лужеными глотками. Если какой-то из узбеков сбавлял темп, они звонили мне в любое время суток. Мне сказали, что если узбеки сачкуют, их нужно выгонять на улицу. Без документов, без вещей, вот так, в чём они есть. Так они и сидели частенько за проходной на корточках, ожидая, когда их впустят обратно.

Амиру тоже приходилось не сладко. Иногда русские грузчики сообща уходили в запой, и нам приходилось выводить узбеков на две смены. Те просто валились с ног. Но наши усилия никто не ценил. Работодатель в основном преследует одну цель: выжать из человека всё, что можно и выкинуть его.