Дойти до неба

Капитан с прапорщиком суетились вокруг раненого, бойцы в окровавленной форме унеслись распугивать автопарк, и только Слава оказался не при делах. Запоздало объявился страх, проявив себя дрожью в коленках и плывущим в глазах потолком. Впрочем, в поведении потолка, скорее всего, виновата слабость, обмененная на жидкую часть организма, размазанную по асфальту от гостиницы до санчасти. Чтобы не провалиться окончательно в забытье, Слава попытался сосредоточиться и осмыслить происшедшее.

— Так, боец, сейчас будет чуточку больно, а потом тебе будет уже все равно. Так или иначе.

Форкин закончил обработку ран и поторопил фельдшера:

— Давай, коли, не телись.

— Леш, может ему спиртика внутрь дать, а? Пусть поспит, а то смотрит и смотрит…

— И как тебя, Федырыч, — капитан бросил удивленный взгляд на подчиненного, — в медицину занесло? Расскажешь потом, только напомни…

Кротков, несмотря на проскочившее в речах доктора обращение, понимал, что лично от него не ждут никаких ответов. А тем более, деятельного участия в процессе. Можно отвлечься от происходящего и вспомнить, в какой момент сработала команда на ускорение. Вернее, помнил Слава все прекрасно, остается только понять, что эту программу запустило. Значит, дело было так: сначала он увидел ближайшее будущее, увидел в деталях. Увидел, как стекло наклонилось, перекрутилось винтом, и как снизу вверх побежала невидимая простым взглядом трещинка. Он видел, как рушится структура стекла, разбегаются, теряя связи, атомы. Он встретился взглядом с Димкой, услышал… А потом вспышка. Но он слышал, он явно слышал в запредельном для человеческого слуха диапазоне звук, с которым побежала эта самая первая трещина. Вслух, конечно, такое не воспроизвести, но вот мысленно… Мысль, как всегда, бежала чуток впереди рассуждений, и…

Вспышка. С потолка на Славу обрушился водопад жидкого стекла, мигом загустел и замуровал всех находящихся в помещении. Федырыч застыл, нацелившись очередным шприцем Славке в грудь, капитан внимательно рассматривал извлеченную из стерилизатора иглу, на висящих над дверью часах скакнула и замерла секундная стрелка.

Получилось, однако.

А вот и побочный эффект наметился. Тогда Слава не обратил внимания, не заметил — не до того было. Сейчас же он мог спокойно прислушаться и присмотреться к своим ощущениям, тщательно все проанализировать и сделать выводы. То, что он увидел внутри себя, его просто потрясло.

Вячеславу открылся новый, неведомый ранее мир. Мир, в котором жили ткани, ферменты и множество других составляющих и продуктов его организма. Где суетились, обмениваясь полевыми и химическими сигналами, его клетки. Где всем управляли длинные молекулы, разместившиеся в ядрах каждой клеточки. И, несмотря на новизну и необычность открывшегося мира, Слава прекрасно понимал суть всех происходящих процессов. Он видел и понимал, как все это работает.

И делал одно открытие за другим. Он увидел цепочку генов, отвечавших ранее за забывчивость, а теперь напрочь исключенную из процесса управления. Обнаружил свои «внутренние часы» и потратил на их изучение несколько лет. Нашел механизм, отвечающий за регенерацию клеток, и легко подобрал к нему ключик. Ба! Да сейчас он легко мог устранить все последствия своего ранения, произнеся мысленно всего лишь несколько слов.

Самая тонкая стрелка на часах с трудом убила еще одну секунду.

Нет, неожиданно лечиться сейчас, пожалуй, не ст о ит. А вот… Слава, почти не двигая глазами, повнимательнее рассмотрел фельдшера и сделал еще одно открытие. Он по-новому видел не только себя, но и окружающих. Информацию поставляло буквально все: движения, запах, излучения всех диапазонов, звуки. Все, что исходило от человека, рисовало в мозгу Вячеслава его точную копию.

А у Федырыча больные почки. Были. Пока Слава не произнес короткую фразу. В его теперешнем состоянии она получилась настолько короткой, что услышать ее не смогла бы даже летучая мышь. А вот почки услышали. И самое главное — послушались.

Часы над дверью отмеряли еще секунду.

Прапорщик наконец-то дотянулся иглой шприца до намеченной сто лет назад точки, и Слава всего лишь движением мысли превратил стекло в воздух. Обрадованная секундная стрелка весело побежала по кругу, а в дверь под часами ввалился Димон.

— Как он, товарищ капитан?

— Умрет, — оптимистично заметил доктор. — Лет через семьдесят. Вот сейчас заштопаю и — в госпиталь его. А то, сдается мне, у него температура повышается…

Форкин не стал интересоваться, кто это такой заботливый пришел. Форма в крови, погоны старшего сержанта — не иначе, зам о к потерпевшего. К операции все уже готово, и доктор с удовольствием приступил к любимому занятию.

— Не поеду в госпиталь, — неожиданно подал голос объект экзекуции, — в общаге долечусь.

Алексей не успел вразумить этого идиота. В дверях сегодня наблюдался явный аншлаг. Ввалились сразу двое. Один из них здесь уже мелькал, а потому закричал без приветствий и чайной церемонии:

— Санитарка сломана, водилы нет, Пашка побежал в автороту, он его достанет.

Второй только глянул на потерпевшего — «ух, блин!» — и обратился к Базову: