Дойти до неба

— Зачем же он дигоксин пил? Ничего не поняла — давай сначала.

Сергей отодвинул тарелку и отхлебнул сока.

— Я ж говорю — прихожу на встречу. Охрана не пускает. Что такое? Говорят — нет Вячеслав Соломоныча, «скорая» увезла. Чего — не знаю, говорит. Вон, уборщица знает. Я — к Нин-Ванне: что такое? Спрашиваю. Она говорит, живот у него заболел…

— Ну, это не факт… — Ирина снова взяла вилку.

— Живот, значит, говорит. Но-шпу дала ему, говорит. И флакон мне показывает. Я читаю — написано «дигоксин»…

— У-у… Стоп, сын. Понятно. Таблетки похожие, — Ирина вернулась к завтраку.

Сергей поерзал на табурете и, не дождавшись продолжения, почти взвыл:

— Ну-у-у???

— Что «ну»? — Ира фальшиво-непонимающе похлопала ресницами.

Сергей тихонько зарычал.

— Почему приступ-то сердечный?

— А, вот ты о чем, — Ирина отправила в рот очередной кусочек завтрака. — Объясняю. Для человека со здоровым сердцем механизм примерно такой: дигоксин вызывает нарушение ритма сердца… Сколько он таблеток выпил?

— Штуки четыре, кажется…

— О, да, это — еще та доза. Дальше — нарушение кровообращения головного мозга, и — привет.

Сын опять поерзал на табуретке и нетерпеливо порычал.

— Ну, не совсем привет. Потеря сознания. Если запустить — может быть кома. Скорая быстро приехала?

Сергей задумчиво почесал затылок.

— Минут через двадцать, кажется…

— Это нормально, — Ирина допила свой сок. — Передоз дигоксина можно определить по ЭКГ и вывести внутривенным введением унитиола. Если это было сделано вовремя, то скоро выпишут… Куда положили, кстати?

Сергей пожал плечами.

— Ладно, узнаю по своим каналам, — Ира встала и убрала свою посуду в мойку. — Фамилию мне его только скажи. И, давай, доедай скорее. Я спать пойду, и чтоб посудой мне тут греметь не смел.

Она чмокнула сидящего сына в затылок и направилась в ванную комнату.

19.13 . Четверг 29 апреля 2010 г. Санкт-Петербург, Каменноостровский проспект — ул. Гатчинская.

Она никогда не пользовалась транспортом. Ей доставляло удовольствие с работы до дома гулять пешком. Благо недалеко. Институт на академика Павлова, дом на Гатчинской. Стучи себе каблучками по Петроградской и ни о чем не думай. Правда, «не думай» — это из области неосуществимых мечтаний. Не думать у Ирины не получалось.

С Сережкиным преподавателем все оказалось, к сожалению, хуже, чем она расписала сыну изначально. «Скорая» за ним приехала обычная, не кардиологическая. Пока привезли в больницу, пока сделали электрокардиограмму, разобрались да ввели унитиол, он уже успел провалиться. Сердечная деятельность и кровообращение восстановились, а вот сознание так и не вернулось.

Ира вздохнула, сворачивая на набережную реки Карповки.

С другой стороны, теперь у нее появилась возможность посмотреть на человека, которого чуть ли не боготворил ее сын. До сих пор она о нем только слышала. Вячеслав Соломоныч то, Вячеслав Соломоныч се… Не сказать, правда, что коматозники, опутанные проводами и трубками, выглядят очень уж привлекательно, но что-то в этом человеке было. Что-то притягательное.

Во вторник Ирине удалось перевести Кроткова в клинику своего института. Немалую роль сыграли соответствие состояния больного теме ее диссертации и отсутствие у Вячеслава близких родственников. Теперь он лежал в одной из подконтрольных Ире палат и находился полностью в ее распоряжении. Сегодня — второй день, как Ирина занималась лечением Кроткова, и шестой день комы. Положительной динамики пока не наблюдается, но срок еще не такой уж и большой. До появления пролежней и отеков еще есть достаточно времени. Есть время, есть надежда. Есть способы и методы.

Методы, методы…

Вчера даже Сережка захотел подключиться к процессу. Как услышал о роли эмоций в мозговой деятельности, тут же загорелся. Предлагает подключить Кроткова к одной из его самодельных программ.

«Естествоиспытатель…» — Ира улыбнулась.

А почему нет, собственно? Чем не способ? И разрешения у родственников на применение несертифицированного метода добиваться не надо. А если получится, то и собственная диссертация обретет более четкие формы…

«Эту мысль стоит подумать», — Ирина шагнула в подъезд.

19.47 . Четверг 29 апреля 2010 г. Санкт-Петербург, ул. Гатчинская.

Сергей стянул с головы виртуальный шлем и переключил изображение на монитор. Взяв в руки несколько фотографий, он несколько секунд придирчиво сравнивал их с трехмерной человеческой фигурой на экране.

— Ну… Похож, в общем-то… — Сергей отодвинулся от стола вместе с креслом, наклонил голову вправо-влево, не отрывая взгляда от монитора, и удовлетворенно крякнул. — Пойдеть…

В прихожей хлопнула входная дверь.

— Сере-о-ожка! — двойной стук сброшенных туфель и шарканье надеваемых тапочек. — Ты, часом, ужин не приготовил?

— Ага, мамуль, — Сергей встал и, бросив последний взгляд на экран, направился к двери. — Котлеты в духовке, картошка начищена.

— Ой! — Ирина столкнулась с сыном в дверях комнаты. — Что значит, начищена? Сварить уже сил не хватает?

— Ну, мамуль…