Доказательства существования жизни после смерти

Очень важны исследования Павлова и его сотрудников физиологического значения лобных долей мозговых полушарий. Эти доли доселе всеми считались важнейшей частью головного мозга, центрами высшей психической деятельности, органом мышления по преимуществу, даже «седалищем души». Но Павлов не нашел в них «никаких особенно важных приборов, которые устанавливали бы высшее совершенство нервной деятельности»: кора этих передовых долей больших полушарий, как и вся остальная кора, представляют собой сенсорную область. Вся кора полушарий, эта совершеннейшая часть мозга, состоит только из бесчисленного множества анализаторов. И если в коре не нашлось места для какого-нибудь центра чувств, то тем более его нельзя искать в серых узлах мозгового ствола, которые, как это отчасти известно, имеют чисто физиологические функции. Мозговая кора анализирует не чувства, а ощущения.

А если мозг нельзя считать органом чувства, то это в огромной мере подтверждает учение Священного Писания о сердце как органе чувств вообще, и в особенности – высших чувств.

Эти исследования Павлова соответствуют наблюдениям хирургов за множеством раненых с абсцессами лобных долей мозга. Они, как правило, не сопровождаются сколько-нибудь заметными изменениями психики или расстройством высших мыслительных функций. Из своей собственной практики приведу только два ярких наблюдения.

У молодого раненого я вскрыл огромный абсцесс (около 50 см³ гноя), который, несомненно, разрушил всю левую лобную долю, и решительно никаких дефектов психики после этой операции я не наблюдал.

То же самое я могу сказать о другом больном, оперированном по поводу огромной кисты мозговых оболочек. При широком вскрытии черепа я с удивлением увидел, что почти вся правая половина его пуста, а все правое полушарие мозга сдавлено почти до невозможности его различить.

Войно-Ясенецкий В.Ф. (святитель Лука). Дух, душа и тело. – Москва-Клин, 2003.

Зависят ли психические явления от физических?

Самый главный аргумент против материализма заключается в следующем. Мы видим, что физиология приводит множество фактов, указывающих на то, что между явлениями физическими и психическими есть постоянная связь; можно сказать, что нет ни одного психического акта, который не сопровождался бы какими-либо физиологическими; отсюда материалисты делали тот вывод, что психические явления зависят от физических. Но такое толкование можно было бы давать только в том случае, если бы психические явления были следствиями физических процессов, то есть если бы между теми и другими существовало такое же причинное отношение, как между двумя явлениями физической природы, из которых одно есть следствие другого. На самом же деле это вовсе не верно. Между физическими и психическими процессами не существует никакого причинного отношения. Процессы сознания не суть следствия физических процессов.

«По закону причинности (Вундт), везде принятому в естественных науках, мы можем говорить о причинной связи двух явлений только в том случае, когда действие из причины может быть выведено по определенным законам. Такое выведение в собственном смысле возможно только в однородных процессах. Это выведение возможно провести во всей области естественных наук или, по крайней мере, такое выведение мыслимо, потому что расчленение этих явлений постоянно приводит к процессам движения, в которых действие в том смысле эквивалентно своей причине, что при соответствующих условиях причинное отношение можно обратить, т. е. следствие можно сделать причиной, а причину следствием. Так, например, падение какой-либо тяжести с определенной вышины производит двигательное действие, посредством которого тяжесть такой же величины может быть поднята на ту же высоту. Ясно, что о такой эквивалентности между нашими психическими деятельностями и между сопровождающими их физиологическими процессами не может быть и речи. Действиями последних всегда могут быть только процессы физического характера. Только благодаря этому и возможна в природе та замкнутая причинная связь, которая находит свое полное выражение в законе сохранения энергии; этот закон нарушался бы всякий раз, когда телесная причина производила бы духовное действие.