Доказательство и вера. Философия и религия с XVII века до наших дней

Позвольте мне с самого начала расставить точки над «i». Я считаю себя материалистом постольку, поскольку полагаю, что сознание представляет собой разновидность мозговой активности.

Но, с другой стороны, мне кажется очевидным, что никакое описание подобной мозговой активности на существующем языке физики, физиологии или функциональных или вычислительных ролей даже приблизительно не способно ухватить специфику сознания. Действительно, недостатки всех современных редукционистских программ настолько бросаются в глаза, что невозможно представить себе, будто профессиональный философ, беспристрастно глядя на эти программы, стал бы даже на мгновение принимать их всерьез, если бы не глубоко укоренившееся мнение, что сегодняшней физике в принципе удалось описать реальность и, следовательно, нечто вроде того, что предлагают редукционисты, должно быть верным. На мой взгляд, само существование сознания в каком-то смысле является живым доказательством объяснительной ограниченности современной физики[1021].

И это далеко не единичная жалоба среди современных философов сознания[1022]. Учитывая исходное допущение о полностью физической и лишенной сознания природе космоса, появление сознания кажется загадкой. Колин Макгинн пишет: «Мы хорошо представляем себе, как Большой Взрыв привел к возникновению звезд и галактик, в основном под действием гравитации. Но нам не известна сила, способная объяснить, каким образом постоянно расширяющиеся куски материи могли бы породить субъективную сознательную жизнь»[1023]. Как я уже отмечал в шестой главе, зачастую именно трудности, связанные с объяснением возникновения сознания, приводят некоторых философов к отрицанию реального существования сознательных, субъективных состояний. Из-за проблематичности определения субъективного опыта с помощью «точных… базисных свойств материи и энергии», элиминация опыта у Черчлэнда кажется многим материалистам необходимой, хотя очевидная реальность сознания делает ее в то же время неприемлемой.

В связи с этим обновленный теистический аргумент двадцать первого века принимает в работах Ричарда Суинберна, Р. М. Адамса и других философов следующий вид[1024]. С точки зрения теизма, для возникновения сознания в упорядоченном космосе есть причина. Существование сознания в (предположительно) благом мире является достойным объектом благой, реальности (Бога), действующей целенаправленно. С точки зрения нетеистического натурализма, нет никаких оснований полагать, что сознание и благой мир могли бы возникнуть или вообще существовать[1025]. Если натурализм и теизм являются двумя наиболее правдоподобными мировоззрениями, то некоторые основания для предпочтения теизма все же имеются.

Безусловно, следует учитывать многочисленные возражения, замечания и уточнения: почему выбор объяснения ограничивается теизмом и натурализмом? Зачастую современные материалисты признают проблематичность объяснения возникновения сознания действием бессознательных сил, но можем ли мы должным образом считать, что сознательная реальность привела к возникновению такого природного, физического мира, как наш? Другими словами, можно ли обратить (материалистическую) обеспокоенность Д. М. Армстронга по поводу порождения ментального физическим, чтобы сделать проблематичным представление о порождении физического ментальным? Армстронг пишет: