Доказательство от противного

— Я думаю, что палить общагу — это чересчур. Достаточно будет хорошо их отделать. По-настоящему.

Мамай покачал головой:

— Они все равно вернутся. Если даже поломать им ноги, то через месяц они все равно будут в строю…

Директор наморщил лоб и с минуту думал о чем-то. Потом усмехнулся, сложил две купюры и сунул их в карман.

— Хорошо, я тебя, кажется, понял, — сказал он, протягивая Мамаю оставшиеся сто рублей. — Это будет ежемесячная плата. За работу. В конце каждого месяца будешь заходить ко мне за деньгами. Но чтоб ни одной мартышки духу не было, а за каждое разбитое стекло я стану высчитывать из этих денег. Идет?

Мамай думал почти минуту, глядя то на протянутые ему деньги, то на свои руки. В конце концов он взял «профили» и кивнул:

— Идет.

Вьетнамцам была объявлена война. Их отлавливали по всему району, независимо от того, намеревались они заходить в кафе или нет. Их просто выслеживали и били без лишних слов и объяснений. Милиции пришлось смотреть на это сквозь пальцы, ибо регистрация такого числа драк с участием гостей из дружественной страны стоила бы участковым и спецуре погон и кресел. Оставалось молиться, чтобы никого не убили.

Мамай не стал делить солидную по тем временам сумму на много-много маленьких. Он просто объявил крестовый поход против иноземцев. Желающих помахать кулаками за идею или ради удовольствия нашлось немало. Таким образом, все деньги осели в его кармане.

Через две недели мордобоя Мамай отловил нескольких вьетнамцев и предложил им перемирие при условии, что ноги их не будет ближе чем за квартал от кафе. Условия были приняты. Мамай теперь регулярно получал свои сто рублей и даже начал «премировать» лучших бойцов своей армии.

Успех вскружил толову, получаемых денег было уже мало. Мамай чувствовал, что есть возможности заработать и больше, искал другие статьи дохода, но не видел их.

Однажды к нему обратились за помощью два фарцовщика. Какая-то шпана периодически нападала на них и грабила. Обратиться в милицию они, естественно, не могли. От Мамая требовалась защита.

Налетчиков выследили и отделали, предупредив, что после следующего грабежа они получат право приобрести себе инвалидные кресла вне очереди.

В течение следующих двух недель под крылом Мамая оказалось около пятнадцати фарцовщиков. К весне месячный доход Мамая составлял почти семьсот рублей. Начали получать свою долю его ближайшие помощники. Перепадало и рядовым бойцам.

Все шло ровно и гладко. Деньги текли как бы сами собой. Приходили все новые клиенты, известность Мамая росла, и ему уже даже не приходилось самому махать кулаками. Орда росла и пополнялась даже мужиками постарше.

Прошло пол года. Однажды к Мамаю обратился человек, продававший туфли собственного производства. Кто-то требовал с него половину прибыли.

Мамай не знал тогда ничего ни о цеховиках, налаживающих подпольные производства на базе государственных предприятий, ни о ворах, собирающих с них дань. Для него история, рассказанная пришедшим человеком, намеренно опустившим все эти детали, была обычной, а решение очевидным.

Пятеро мамаевцев встретили пришедших за данью двоих мордоворотов и хоть и не без труда, но вынудили их ретироваться. Казалось, проблема решена.

Но через день цеховик исчез, а одного из тех пятерых подловили в подъезде, назвали время и место, куда должен был явиться Мамай, после чего огрели чем-то тяжелым.

Мамай в аварийном порядке привел в боевую готовность костяк Орды. Разбив людей на группы, он нашпиговал ими парк, где должна была произойти встреча, и отправился на нее в сопровождении двух ближайших помощников.

На встречу приехал пожилой грузин с немногочисленной, но впечатляющей своей мощью свитой. Он представился вором в законе Зурабом.

На Мамая не произвели почти никакого впечатления ни свита, ни имя грузина, ни его титул. Мамай вел себя с визитером как с обычным зарвавшимся хулиганом из соседней подворотни. Для Зураба, привыкшего общаться с людьми, признающими уголовную иерархию, такой поворот был неожиданным.

В общем, разговора не получилось. Зураб скоро вышел из себя, делегации сцепились, из ближайшей беседки вышел «засадный полк» Зураба, но через минуту посыпавшиеся градом изо всех кустов мамайцы разнесли противника в пух и прах. Зураб, получив одно предупреждение и два раза по зубам, ретировался вслед отступающим соратникам.

Через два дня кто-то серьезно ранил Мамая ножом. Лишь по счастливой случайности он не пострадал серьезно. Тем не менее несколько дней пришлось провести в больнице. Там его инкогнито посетил улыбчивый молодой человек, мельком показавший Мамаю красную книжечку, и предложил выгодную сделку. Но на сей раз речь шла не о деньгах.

Выйдя из больницы, Мамай узнал, что объявился пропавший цеховик, которого в течение недели «перевоспитывали» в какой-то бойлерной, объясняя, что деньги можно и нужно отдавать только Зурабу. Имевший после этих мероприятий весьма бледный вид и сожженные утюгом ягодицы цеховик не устоял перед угрозами мамайцев и рассказал, как можно выйти на Зураба.