Доказательство рыцарства (СИ)

Ему в кошмарах снился этот голос, только сначала он всегда был нежным и ласковым, лишь потом становясь грубым и злым, обвиняющим его в том, что отпустил, не спас, ничего не сделал, хотя сердцем чуял, что не стоит ей ехать домой.

Голос его любимой и единственной спутницы – Софии Лавьер-Лайт.

Мужчина завертел головой, но никого не обнаружил и сказал максимально спокойно, обращаясь в пространство:

- Так получилось, Софи.

- И это все, что ты можешь сказать своей жене, чьей гибели ты практически поспособствовал?!

- Это неправда! – рявкнул вампир, хотя внутренне был с этим согласен.

- Да неужели?.. – ехидно переспросил голос. – А не тебе ли казалось, что отпускать ее туда – плохая идея?! Что должно случиться что-то ужасное?! Не тебе ли казалось с самого начала, что Константин опасен?! Что его дурная – как вы говорили? поганая?! – кровь уже дает о себе знать повышенной агрессией?! Что ничего хорошего от ублюдка оборотня ждать не приходится?!

С каждой фразой громкость нарастала, так же, как и ощущение – будто девушка приближается к нему. Ее фразы ранили, били, жгли изнутри словно серебро. Но хуже всего было иное – он знал, что она права, все эти сто с лишним лет знал об этом. Понимал, не мог не понять своей очевидной вины… Понимал, но простить себя не мог.

Мужчина пытался закрыть уши руками, повинуясь врожденному рефлексу, но звук все равно проникал в мозг, давил, отравлял, убивал как медленный яд.

У старейшего вампира из ветви Лайт подкосились колени.

- Так почему ты отпустил ее?! А?! – рявкнула, кажется, прямо над ним девушка. – Отвечай!

- Я… – Даже спустя столько лет у него не было ответа. – Я не мог не отпустить… Ведь ты так любила своего брата, души в нем не чаяла, даже помыслить не могла, что он может причинить вред семье… Ты так просила… Я не мог…

- Мог! Просто не хотел! – безжалостно припечатал голос. – Ты не любил ее!

- Ложь! – продолжая зажимать уши руками, прокричал Дмитрий и склонился еще ниже, утыкаясь лбом в пол. – Я любил тебя! Больше жизни любил! Как ты можешь…

- Тогда почему не защитил то, что было тебе так дорого, а?!

- Я не мог! Мастер запретил мне появляться в замке…

- Ты мог пойти против его приказа! Что тебе было дороже: она или собственная жизнь?!

- Ты знаешь ответ, я всегда…

- Нет, не всегда! – оборвал его голос разъяренной девушки. – Иначе бы она не погибла там, в огне, сквозь решетку крича твое имя и прося спасти ее!

У него перед глазами, как вживую, встала эта картина.

…Повсюду огонь, решетки из специального сплава и заговора не поддаются вампирской силе, что уж говорить о полувампирской?! И девушка, прекрасная молодая девушка, в светло-голубом платье и с темными кудрями, уложенными в сложную прическу, пытается выломать прутья, шипит и снова пытается освободиться, но серебро жжет ладони, не давая шанса на спасение.

В соседних камерах кричат ее братья, которых уже пожирает огонь. И в самой дальней – отец. Он проклинает собственного сына, также пытаясь выломать решетки.

- Дмитрий! – вдруг отчаянно закричала его красавица-жена, потеряв надежду на спасение. – Дмитрий! Помоги мне, Дмитрий! Помоги мне…

Огонь вспыхивает прямо перед решеткой так резко, что она не успевает отшатнуться, и пламя перекидывается на платье. Дезориентированная болью в глазах и по всей коже, София даже не пытается его сбить. И огонь попадает на волосы…

Его крик слился с ее. Только она – уже мертва, а он – почти умер от боли сейчас.

- Вот видишь, – ласково вдруг шепчет голос над ним. Мужчина уже не знает, куда деть себя от этой жгучей вины, тоски и боли, что скручивает изнутри, ломая ребра и кости. Он обхватывает себя поперек груди, словно стараясь удержать сердце на месте, но оно все равно рвется – туда, к ней. – Ты просто не спас ее… Не захотел… Ты сам виноват в ее смерти…

- Да…

Признание дается легко – он всегда это знал. У него был целый век, чтобы это осознать. Но легче от этого не становилось ни на грамм.

- Это ты виноват в ее смерти… – продолжал голос, одной этой фразой вырывая у всегда спокойного и сдержанного Дмитрия Лайт отчаянный крик. – Ты, и никто другой!..

«Ты виноват! Ты виноват в ее смерти! Ты! Ты! Ты!» – продолжало набатом колотиться в его голове.

Мужчина схватился за голову, криком и физической болью пытаясь избавиться от той, что разъедала изнутри, безжалостно выворачивая несчастную душу наизнанку.

И почему-то вспомнился момент далекого прошлого, когда он еще был человеком.

Он, тогда еще десятилетний мальчик, держит маму за руку, а она ведет его в храм Святой Софии, который только открылся в Константинополе. Тогда это было великое чудо, событие, праздник для города и страны, для всего христианского мира…

Святая София… София. Как символично… Судьба в очередной раз посмеялась над ним.

В ушах зазвучала молитва, которую мама вместе со всеми прихожанами пела на древнегреческом. И сейчас, в период, когда больше не за что было зацепиться, и выход оставался один – вырвать собственное сердце, дабы избавиться от боли, Дмитрий неосознанно забормотал слова, что с детства въелись в мозг, в сознание, в душу.