Доказательство рыцарства (СИ)

Тень перевела темные глаза на меня, и я внутренне содрогнулась. Искренне хочу верить, что при жизни она была милее, иначе мне становится жалко того идиота, который ввел ее в наш род. Губы женщины презрительно скривились, а потом она оказалась у меня перед носом, зло выщерив странно длинные для вампира зубы:

- Так вот ты какая! Девочка-полукровка, единственная, кто унаследовал сквозь долгую цепь вашего паршивого рода запах Алекса! Сын был прав… Не дурна! Но… Тебе все равно не выжить! – рявкнула вдруг женщина, подлетая к потолку. – Ибо тебя сломают твои же страхи! Как и всех вас!

Призрак уже исчез, а эхо ее крика все еще носилось по пустому подземелью, заставляя неосознанно ежиться.

- Больная сука! – выдохнул сквозь зубы Андрей. Я глянула на него. – Я не ругаюсь, а называю ее видовую принадлежность.

- Констанция, мать Константина, была на половину оборотнем, – пояснил прадед. – И по всей видимости, стала новым олицетворением для белладонны, цветка смерти.

Эта сумасшедшая – мать Бладрейна?! В таком случае ничего удивительного в том, кем потом стал ее сын. С такой-то наследственностью! А так же становились понятны цвет глаз и узкие зрачки Артема, которому через отца передалась небольшая часть генов оборотня.

- Так! – Бессмертный встал рядом со мной, касаясь плечом. – В легендарном кругу было шесть цветов: роза, – он указал на ближайшую к нему дверь, – плющ, шиповник, эдельвейс, ирис и белладонна. Ты помнишь, что они олицетворяли?

- Нужно было лучше отца слушать! – не упустил возможности поиздеваться блондин.

- Я прогулял тот урок! – нахально сверкнул улыбкой брюнет. – Я думаю, нужно определиться, кто в какую дверь пойдет. Нас-то как раз шестеро. Просто судьба, что Сара поехала с нами…

- Она не поехала! А тайком пробралась в самолет! – тут же вспылил его брат. Но быстро вздохнул, извинился перед девушкой ласковым прикосновением к талии и продолжил: – Роза – это символ Марии Магдалины, она же прототип принцессы Брайер Роуз. По преданию богиня Флора подарила ей терновую розу, дабы защищать людей. Защита. Это ты, Анетт. Других вариантов у меня нет.

- Согласен, – кивнул прадед. – Ты защищаешь нашу расу и семью. Это главная черта твоего характера – стремление защищать.

Я просто кивнула – им со стороны виднее. На моей двери была нарисована в пол-оборота стройная шатенка с длинными волосами, в легком, развивающемся платье. А вокруг нее кружились лепестки роз.

- Плющ – это сестра Роуз, Айви, та, про которую придумал сказку Никодим. В жизни ее звали Велина, и она была сестрой Марии и спутницей моего сына. Она была его любовью, его жизнью… – Мастер неуловимо быстро вздохнул, но тут же вернулся к прежнему тону повествования. – Она умерла от старости, и позже он часто говорил о том, что с ней становился лучше – человечнее…

- А в сказке принцесса Айви своим поцелуем превратила Принца-лягушонка в человека! – досказала я. – Вот оно! Умение пробуждать человечность! Это ты, Сара.

Девушка смутилась, но возражать не стала. Все кивнули – это настолько не подлежало сомнению, что даже другой кандидатуры не возникло. Больше просто некому. Она же вернула нашему Мастеру его утраченную человечность. Пусть не совсем еще, но все-таки это лучше, чем ничего.

На ее двери изображалась ярко-рыжая, пронзительно зеленоглазая девица в темно-зеленом платье и вся увитая плющом. Ее лукавое выражение лица было довольно забавным, словно она смеялась над нами, прямо так – с картинки.

- Дальше шиповник. Его олицетворением был принц Росс, а теперь… – Блондин оглянулся на дверь и замер. Высокая, рыжеватая женщина была нарисована на ней. Светлое платье странного покроя и приятное лицо с даже на картинки мягкими руками. – Это моя мать.

Лавьер несколько побледнел и невольно прикоснулся к рисунку, с которого на него смотрела та, что когда-то очень давно дала ему жизнь. В этом простом жесте было столько всего, что у меня невольно навернулись слезы. Что уж говорить про милую Сару, которая уже вовсю разводила сырость. Мастер постарался улыбнуться ей, но уголки его губ предательски ползли вниз.

Как горе нас меняет, подумала я. Именно сейчас, глядя на портрет своей матери, Александр Ровель Лавьер был как никогда похож на обычного человека, боль от потери у которого так и не прошла.

- Персида?! – удивился Максим, оглядываясь. – Да, правда. Тогда это энергичность. Твоя мать была самой бойкой и смелой женщиной, которую я когда-либо видел.

- Это ты, Андрей, – словно отгоняя воспоминания, тряхнул головой блондин.

- Почему? – удивился дед.

- Потому. Еще когда человеком был, у тебя словно шило в одном месте играло! – усмехнулся его отец, потрепав уже взрослого мужчину по макушке. – Только ты мог, узнав, что стал вампиром, заявить «Бессмертие не порок, а…» – Прадед покосился на меня и Сару и приглушенно кхекнул, намекая на неприличность продолжения.

Его сын пожал плечами и отпираться более не стал.

- Эдельвейс – принцесса Белоснежка. Обладательницей этого цветка в нашей семье была Сара, моя жена и мать Софии.