Доказательство умысла

Но Лайза, разумеется, вылезла из машины и последовала за мной.

— Привет, Регина, — сказал я сидевшей в приемной секретарше.

Регина — жуткая болтушка. Я всегда старался поддерживать с ней добрые отношения.

— Привет, Чарли. Тут на тебя нынче здорово взъелись. Майлза Дэйна уже отвезли на автобусе в окружную кутузку.

— Не страшно. У меня появился новый клиент — Леон Праути.

— А, этот змееголовый?

— Кто?

— Змееголовый. — Но тут Регина поняла, что я понятия не имею, о чем она говорит, и добавила: — Ночной садовод, так?

Я кивнул, и Регина, нажав кнопку, открыла для меня дверь в участок. Лайза проскользнула в нее следом за мной.

— Я с мистером Слоуном, — весело сообщила она, увидев, что Регина собирается ее остановить. — Новая помощница Чарли.

Дежурный сержант коротко взглянул на меня и тут же уткнулся в свои бумаги.

— Привет, Фред, — весело сказал я. — Вот, пришел забрать заключенного — Леона Джеймса Праути.

— Это после представления, которое вы сегодня устроили на телевидении? — поинтересовался дежурный сержант. — И будьте добры, называйте меня сержантом Россом.

— Да бросьте вы. Телевизионщики вечно вырывают мои слова из контекста.

Сержант принялся украшать галочками графы какого-то розового бланка. Одна галочка. Вторая. Третья. Каждую графу он изучал с великим вниманием.

— Вы не спешите, не спешите, — сказал я.

Лайза прохаживалась взад-вперед. Заключенные находились в зарешеченном загоне, расположенном за письменным столом дежурного. Правильно выбрав позицию в загоне, любой из них мог с легкостью нас увидеть.

— Эй! — крикнул высокий тощий юноша с обесцвеченными волосами и множеством татуировок. — Мистер Слоун? Вы за мной?

— Потерпите, — ответил я. — Вас скоро выпустят.

Сержант продолжал изображать служебное рвение. За спиной у меня по-прежнему расхаживала Лайза — взад-вперед, взад-вперед.

— Может, прерветесь ненадолго, сержант? Этот парень никакого отношения к Майлзу Дэйну не имеет.

— Проблема в том, что вы стали здесь очень непопулярным, адвокат. — Сержант произнес это громко — так, чтобы его услышали все, кто сидел в каталажке. — А когда такое случается, страдают все ваши клиенты. Может быть, вашему новому клиенту будет полезно нанять себе другого адвоката!

Я поднял руки, сдаваясь:

— Ладно, сержант, не торопитесь.

Лучшая стратегия, решил я, — позволить ему наслаждаться властью в надежде, что он смилостивится.

Сержант Росс пододвинул к себе новый розовый бланк. Одна галочка, вторая.

Лайза мерила шагами полицейский участок.

Галочка, новая галочка. Перышко — скрип-скрип. Галочка. Еще галочка.

В конце концов к столу сержанта подошла Лайза.

— Эй ты, козел! — рявкнула она. Вены у нее на шее вздулись.

Сержант поднял на Лайзу вытаращенные глаза.

— Милая, — прошептал я, — полегче. Ты не в Нью-Йорке.

— Да, сержант Бумажная Крыса, я к тебе обращаюсь! — крикнула Лайза.

Она вытащила из кармана сотовый телефон, а затем стянула через голову свитер, под которым обнаружилась очень короткая маечка. Свитер Лайза бросила на пол.

— Вот это называется сотовым телефоном. Я собираюсь позвонить на все телеканалы Детройта и сообщить, что ты пытаешься поиметь моего клиента мистера Праути, и только потому, что мистер Слоун показал вас сегодня не в лучшем виде.

Лайза стянула и майку, бросила на пол и ее. Теперь выше пояса на ней остался только черный лифчик.

— А чтобы всем было веселее, я разденусь догола и буду прогуливаться перед вашим участком туда и сюда. Ты меня слышишь, кретин безмозглый?

Оторопевший сержант огляделся по сторонам, словно надеясь получить какие-то указания.

— Подождите, мисс, подождите. Просто… Послушайте, вы просто наденьте майку, ладно? Сейчас мы все уладим.

Арестанты, сидевшие в каталажке, посвистывали и аплодировали.

— Я ее хочу, — взвыл один из них.

— Эй, леди, приходите почаще, — закричал другой. — Может, моим адвокатом станете?

Когда мы уселись в машину, Лайза с ухмылкой взглянула на меня.

— Ну что, — спросила она, — я получила работу?

— Ты перепугала меня чуть не до смерти, — ответил я.

Улыбка исчезла у нее с лица, в глазах появилась обида.

— Я же его вытащила, верно?

— Счастье еще, что тебя саму не посадили.

Она уставилась в окно. И минуту спустя я услышал сдавленные рыдания. Я взглянул на Лайзу — у нее подрагивали плечи.

— Не понимаю, что на меня иногда находит, — сказала она.

Я потянулся к дочери, положил ладонь ей на плечо. Лайза дернулась, стряхивая ее. Мне снова стало стыдно.

— Давай по порядку, малыш, — негромко сказал я. Малыш? Это еще откуда? Я называл ее так, когда она была совсем маленькой. — Если хочешь работать со мной, одевайся поаккуратней и оставайся трезвой. Точка.

Она молчала. Мы ехали через Пикерэл-Пойнт, мимо соляного завода, мимо обветшалого здания масонской ложи. Наконец дочь сжала мою лежавшую на руле ладонь. Сердце у меня застучало, как обезумевшая птичка в клетке.

Все правильно, думал я. Это дело нас сблизит. Суд по делу об убийстве как семейная терапия. А почему бы и нет? Однако в глубине души у меня звучал саркастический голос, твердивший, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой.