Доказательство виновности

— Я пока не собиралась возвращаться в дом, — ответила миссис Беннет. — И потом, вы ведь наверняка захотите побеседовать с моими слугами.

— Побеседовать?

— Вы же из «Таймс», разве нет?

— К сожалению, нет.

— Вот незадача! — в досаде воскликнула миссис Беннет и, обратившись к игрокам, крикнула: — Давайте устроим перерыв! Это не тот джентльмен, которого я ожидала!

Игроки с готовностью бросили игру и расселись в тени ближайшего дерева. Все, кроме Люка, который по-прежнему топтался за спиной у Ратлиджа.

— Может быть, Люку тоже больше понравится в тени, — намекнул Ратлидж.

— Люк, постой у двери — вдруг все-таки приедет мистер Мартин? Вот умница!

Люк нехотя вышел, и миссис Беннет повернулась к Ратлиджу:

— Ну вот, теперь мы, можно сказать, одни. Какое у вас ко мне дело, мистер Ратлидж?

— Меня интересует один из ваших слуг. Садовник по фамилии Диас.

— Что же вы хотите о нем узнать?

— Он по-прежнему служит у вас?

— Конечно. К сожалению, у него ревматизм, поэтому ему все труднее опускаться на колени, зато у него прекрасно развито чувство цвета, поэтому он дает указания помощникам, которые и делают всю работу.

— Миссис Беннет, где вы находите своих слуг?

— Видите ли, в том-то и трудность. Нам уже не по карману содержать прислугу. После войны все стало труднее, поэтому мы решили помогать тем, кто нуждается в поддержке, и одновременно облегчать жизнь самим себе. Мы здесь по-своему стремимся к гармонии. Не навешиваем ни на кого ярлыков, к каждому относимся по-человечески, и наши слуги отвечают нам тем же. Все мы вносим вклад в общее дело. Можете назвать наш опыт распространением доброты.

Ратлидж решил, что доброта миссис Беннет направлена главным образом на себя саму. С другой стороны, мальчик Люк, похоже, вполне доволен жизнью; если его хорошо кормят и он получает должный уход, здесь он восстановит здоровье быстрее, чем в переполненном многоквартирном доме.

— Где вы находите своих слуг? — снова спросил он.

— Мы связываемся с различными исправительными учреждениями, спрашиваем, есть ли у них заключенные, которые хотели бы начать жизнь сначала. Люк Симмонс болен туберкулезом, он вырос в ужасных трущобах Манчестера. Он нуждался в чистом воздухе, которого у нас в избытке. У нас есть пациент психиатрической клиники — Афонсо Диас; как вам известно, он отличный садовник. Ему помогает Боб Ролингс, который также любит выращивать цветы и овощи. Сэм Генри водит мою машину — как вы, наверное, заметили, я калека. Гарри Брей творит чудеса на кухне. Он и Дэви Эванс-Двести-пятьдесят-два кормят нас. Эванс так долго просидел в тюрьме, что забыл, что такое нормальная жизнь без решеток, замков и надсмотрщиков. Первое время он, бывало, целыми днями бродил по парку, просто наслаждаясь свободой. Это было очень трогательно. Он был двести пятьдесят вторым заключенным по фамилии Эванс в уэльской тюрьме и предпочитает даже в разговоре откликаться на свой номер, а не на фамилию.

— Ваши слуги поддерживают связь с миром, в котором они жили до того, как их… м-м-м… лишили свободы?

— У большинства из них, кроме нас, никого нет. В том числе поэтому они здесь и оказались. Боб Ролингс иногда переписывается с братом, но, по-моему, у них мало общего. Как-то Боб признался, что они от разных отцов. — Миссис Беннет разгладила юбку кончиками пальцев. — Объясните, пожалуйста, почему вас так интересует наша небольшая семья?

— Кто-нибудь из ваших слуг недавно покидал дом на продолжительный период времени?

— Гарри регулярно ездит за покупками — ведь я не могу этого делать. Сэм заправляет машину. Не вижу здесь ничего плохого. Они всегда возвращаются не позже чем через полчаса.

— А Афонсо Диас?

— По-моему, он с самого приезда ни разу не вышел за ворота. Видите ли, языковой барьер… — Миссис Беннет улыбнулась. — Цветам и овощам как будто все равно.

Интересно, подумал Ратлидж, насколько высок этот языковой барьер?

— Если можно, я бы хотел поговорить с ним.

Хозяйка крикнула одному из сидящих под деревом:

— Пожалуйста, приведите Афонсо! Мистер Ратлидж хочет с ним поговорить.

— Наверное, будет лучше, если Люк проводит меня к нему, — возразил Ратлидж.

— Да, конечно. Тогда Афонсо не придется идти к нам. Как мило с вашей стороны!

Ратлидж направился к парадному входу и передал Люку поручение.

Мальчик тут же затрусил прочь, Ратлидж последовал за ним. Они удалялись от дома в сторону живой изгороди, видной вдали. За ней находился плодовый сад; ветви деревьев ломились от фруктов. Пройдя в калитку, Ратлидж увидел, что плодов на ветках столько, что некоторые ветви надломились. Листья на них уже пожухли.

Под деревом, прикрыв рукой глаза, стоял человек; задрав голову, он следил за своим более молодым напарником, который обрезал сухие ветви. Вот напарник отпилил ветку, и она с грохотом упала на землю.

Молодой напарник заметил:

— Жаль. Яблоки-то уже почти созрели. Возьму одно, когда слезу с лестницы… — Он замолчал, заметив в проеме между рядами деревьев Люка, который вел к ним Ратлиджа. — Это еще кто такой? — спросил он, начиная спускаться.

Второй обернулся посмотреть и что-то буркнул себе под нос.