Докажи мне

А рука, в которой ее ладонь держал всю дорогу, делая вид, словно ничего и не проходит — истлела до кости, кажется. Ощущение клейма поверх всех шрамов на искореженной ладони. И Даша не забирала…

Только, что с этим всем делать теперь, после того, что он понял?!

Охрана… Его ни на мгновение не оставляли одного после того взрыва. Управление расщедрилось, не собираясь терять ценный кадр. Даже квартиру теперь проверяли каждый раз, когда Олег возвращался. Камеры, сопровождение. И тут вон все сразу осмотрели. Но ведь это потому, что он находился во дворе, Гутнику угрозы вычисляли, пусть все и понимали, что маловероятно.

А кто ее защитит, как только тот, кто первое покушение организовал, просечет, что Дарья слишком ценной и чересчур личной помощницей для него стала? Ведь они ни х*ена не выяснили еще толкового! А чтоб взрывчатку подложить тогда ему в авто, надо было быть достаточно осведомленным если и не обо всем, происходящем в Управлении, то хотя бы более-менее Гутника касающемся.

По нему и ударили сразу потому, что с другой стороны никакой подобраться не смогли бы. Тут и гадать не нужно. Никого же близкого больше и нет. Батя один, так он сам из органов, сам прошел все это, понимает и знает, да и не подставится. Вот и не могли слабого места найти.

А у Даши что? Даже двери толковой нет. Живет одна. И охрану ей никто не даст, на каком основании? Она ему не жена. Да и нужно ли даже задумываться о подобном, если он знает: ничего не изменится. С каждым голом будут новые и новые угрозы.

Как объяснить девчонке, что он — худшее, что в ее жизни случиться может? И уже даже не потому, что старше на двадцать лет или страшен теперь, как чудовище из детских сказок. Нет… А потому, что она может стать для него чем-то настолько несоизмеримо ценным и важным, каким никто и ничто не было никогда.

А как защитить? Черт! Он ведь даже мыслей ее не знает обо всем, что сегодня произошло! И спрашивать оттого и не стал, когда вдвоем в квартире остались… Остро и ярко это новое осознание, что во дворе на него рухнуло, в мозгу пульсировало.

Да, Олег ее знал три дня. Да, с логической точки зрения — ничего не было, и Гутник, возможно, излишне глобализирует… Но он чертовски хорошо умел анализировать и прогнозировать варианты. И был с ней в том кабинете полдня назад. Гутник точно знал, что ощутил. И чем эта девчонка для него стала, пусть и не понимал пока основ.

Когда?! Как?! Что за греб*ная чертовщина, вообще?! Ни в какую любовь с первого взгляда Олег сроду не верил!

Однако… Он точно знал, что если бы в тот момент… Да в любой уже, собственно, в ее сторону летела пуля — Олег просто закрыл бы Дарью собой. Без раздумий, без колебаний, без взвешиваний доводов. На чистых и голых инстинктах.

Так, будто выбор был уже давным-давно сделан.

Больше того, принят и прожит, в клеточную память вживлен. Словно, и правда, уже доводилось умирать за эту девчонку. Может, и бред. Да только реальный.

А значит, он становился уязвимым, в том числе и для Управления.

Но, хуже всего этого, был внезапно вспыхнувший страх, что и она, по своей молодости, неопытности или, может, романтизму там, черт ведь знает, что еще скрыто в натуре этой смелой, рассудочной, но иногда и порывистой же девушки, решит, что Гутник — подобного риска стоит.

От этой мысли у него мороз по затылку прострелил, пока смотрел, как охранники все прочесывают.

Нет. У Гутника больше опыта, понимания и знаний. И он должен взять на себя и решение, и ответственность. Защитить ее от всего, что просто вот так, самим своим существованием, в жизнь Дарьи притянуть может. А уж тем более, если кто-то поймет, насколько его впечатало в эту девчонку: до крови, до костного мозга…

Это надо оборвать. Жестко. Резко. Однозначно. Просто прекратить.

А судя по тому, что он узнал — Дарья предателей не прощала. И не пыталась в себе проблему найти, что хорошо. Может, и молодая, а научилась просто отворачиваться и дальше идти. И это прекрасно. Для нее в первую очередь, что самое главное. А Гутник… он жил как-то эти сорок лет один, и дальше перекантуется, сколько бы там ему ни было уготовано. Но ее за собой в ад тянуть точно тупо.

В машине оказалось слишком тихо. Хруст его суставов на сжатой в кулак руке прозвучал так, что Евгений обернулся.

— Олег Георгиевич, все нормально? Таблетки? — по-своему истолковал зам его сведенные судорогой костяшки. Обеспокоено полез в бардачок.

— На х*р! Дома выпью, — проскрежетал, как старое дерево, качающееся под ветром. И не сломится никак, и жизни уже… ни на грош не осталось внутри, каменеет корнями только.

Евгений точно не согласен был. Но это и не Дарья, спорить не полез…

Глава 14

Он умирал.