Читаем Доходный дом полностью

– Спуститься на третий этаж (123)

– Пройти в тамбур слева (8)

– Пройти в тамбур справа (34)

23

Сироткин спустился на первый этаж и быстренько осмотрелся на площадке. Три свечи горели в холле возле указателя владельцев квартир, и одна свеча горела в тамбуре справа.

– Пройти в тамбур справа (7)

– Спуститься в холл (48)

24

В момент спуска, Сироткин наступил на что-то склизкое, из-за неожиданности мгновенно потерял равновесие и полетел вниз. Попытки зацепиться хоть за что-нибудь оказались тщетными. Ваня влетел головой в стену и придавил сам себя телом. Прозвучал хруст. Кромешная тьма в сыром подвале – последнее, что видел в своей жизни Сироткин. Бесславная смерть.

Видимо, Сироткину не суждено было обрести самого себя. Его тело так и останется лежать в углу спуска.

– Начать историю Ванютки сначала (4)

– Вернуться к выбору героя (1)

– Выбрать историю Карла Геккерена. Запишите «ЦОКОЛЬ». Запишите «ВАНЮТКА» (256)

– Если у вас записано «ГЕОРГ», то

Перейти дальше (366)

25

Поодаль, за двухэтажным зданием, возвышалось несуразное строение в четыре этажа. Из-за высоких глухих кирпичных стен соседних домов, вечером эта часть была особенно тёмной.

На одинокой двери Сироткин заметил табличку с номером «3». Видимо, шестая парадная располагается где-то дальше.

Строение третьей парадной примыкало к дому точь-в-точь по внешнему виду, но окна этажей находились на разных уровнях. Иван предположил, что второе строение было возведено позже.

Соединялись они оба в воздухе, со второго этажа и выше, смыкаясь стенами. Под ними же образовался низкий и мрачный туннель, закрытый на ворота с глухими стальными щитами.

Открыть ворота (44)

26

Сироткин вышел на площадку третьего этажа и почувствовал, как по парадной прошёлся морозный сквозняк: за окном стало заметно темнее и холоднее.

– Подняться на четвёртый этаж (33)

– Спуститься на второй этаж (41)

27

Сироткин схватил ключ и начал пытаться вставить его в замочную скважину. Казалось, ключ не подходит по размеру: он никак не хотел влезать внутрь. Едва удавалось ключ впихнуть, как он не доходил до конца, то не мог сделать хотя бы четверть оборота.

–Проклятие! Да что ж это такое?!– ругался Ванютка.

И тут его посетила мысль, что в руках он держал тот самый ключ, за которым бродит во мрачной парадной со свечкой уже битый час.

–Какая нелепица! – возмущался Сироткин, не находя этому никакого оправдания, но желание опробовать ключ в замке квартиры №10 его поглощало с каждым мгновением.

Пройти к квартире №10 (62)

28

Как только Сироткин зашёл внутрь, дверь сразу же захлопнулась, как если бы поднялся сильный сквозняк. Перед ним находилась ещё одна дверь, в полтора роста высотой. Возможно, за дверью был спуск в цоколь. Справа на стене висела таблица с указанием владельцев квартир.

Небольшой холл освещали три свечи, отчего у входа было достаточно светло, чтобы разглядеть указатели. Таблички пестрили разными стилями букв: то с завитушками, то с чёрточками, то старорусском стиле, – у кого как. Заметно, что и таблички вешались в разное время: на некоторых отчётливо виднелись фамилии, а на некоторых – сплошные царапины и стёртые буквы, что, не зная фамилии, едва ли можно догадаться, кто является жильцом.

–Квартира номер одиннадцать, – проговорил вслух Ваня, высматривая нужную строку.

В одиннадцатой строке табличка и вовсе отсутствовала, равно как и в следующей, двенадцатой. Таблички присутствовали у тех, кто выше и ниже. В тринадцатой квартире расположился некий Миловидин. Его табличка выглядело новой и кричащей на фоне прочих. А в десятой проживал явно старый жилец по фамилии Штосс: его фамилия на табличке была почти стёртой, да и выглядела так, словно её неоднократно переставляли с места на место.

Сироткин тяжко вздохнул от сожаления, что таким образом не смог узнать хотя бы фамилию того, ради которого он прибыл в Петербург.

Слева от закрытой двери шла лестница. Через пять-шесть ступеней располагалась площадка первого этажа.

Подняться на первый этаж (13)

29

Едва Иван ступил в коридор, как из висевшей там картины, раздался чудовищный неестественный женский крик. Звук никуда не распространялся, не раздавался эхом, но отчётливо и звонко доносился до Ванютки.

Оглушённый криком, Сироткин схватился за уши и повернулся к картине, откуда на него зловеще полетела размытая женская фигура.

Проверьте Удачу. Если вам повезло, то (91), если нет (40)

30

Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
Актеры нашего кино. Сухоруков, Хабенский и другие
Актеры нашего кино. Сухоруков, Хабенский и другие

В последнее время наше кино — еще совсем недавно самое массовое из искусств — утратило многие былые черты, свойственные отечественному искусству. Мы редко сопереживаем происходящему на экране, зачастую не запоминаем фамилий исполнителей ролей. Под этой обложкой — жизнь российских актеров разных поколений, оставивших след в душе кинозрителя. Юрий Яковлев, Майя Булгакова, Нина Русланова, Виктор Сухоруков, Константин Хабенский… — эти имена говорят сами за себя, и зрителю нет надобности напоминать фильмы с участием таких артистов.Один из самых видных и значительных кинокритиков, кинодраматург и сценарист Эльга Лындина представляет в своей книге лучших из лучших нашего кинематографа, раскрывая их личности и непростые судьбы.

Эльга Михайловна Лындина

Кино / Театр / Прочее / Документальное / Биографии и Мемуары