Докричаться до мира

А пока айри и айки делят Акад, копаются в голове моего Эла, подбирая себе кадры, и даже грызутся. Витто уже не хочет отдавать «своих» химиков в соседний Акад, к физикам. Зато не претендует на теоретиков от математики, хоть это радует, их быстро и согласно поместили отдельно от всех, настругали еще несколько прикладных направлений, требующих самостоятельного развития… Я видела — у них на столе наброски основательного официального документа, масса пометок для утряски и согласования с важными людьми и айри. Эл — очень опытный в больших играх мастер. А теперь еще и азартный.

И, кажется, айк не желает больше трудиться вдали от стаи. Он, видите ли, Капитан, и, того и гляди, мы вернемся на Хьертт, разделив стаю надвое. Лайл тяготеет к пустыне. А Ринк, видимо, примет на себя роль слушателя и со-чувствующего поселению на Релате. Хотя это мои домыслы и надежды.

10 мая, полет, Тиэрто.

Он полагал, на корабле айри, в полете, станет легче. Знакомое окружение, никакой пустыни рядом, вызывающей в душе странное смятение, лишающей сна. Он не мог слышать шорох песка на внешней обшивке в часы бурь, столь тонкий звук различает сквозь многие слои изоляции лишь ухо волвека, и то — в зверином облике. Но что-то мешало и раздражало, тревожное и смутно знакомое. То ли дыхание, то ли голос…

Риан еще месяц назад, когда айки плавали в забытьи и безумный опыт по их восстановлению только начинался, выслушал сбивчивые сетования старого приятеля и со свойственной ему полуулыбкой вздохнул — это называется совесть. Самый опасный для дракона хищник: если дотянется до кончика хвоста — всю тушу обглодает, надо брать себя в руки и бороться. Шутил? Пойди пойми его! Выглядел серьезным и даже озабоченным, велел поговорить с Лайлом и занять себя делами. Уделил бы больше времени и внимания, но у него явно не так все ладно на далеком Релате, как он утверждает во время сеансов связи. Вон, опять не спал и глядит остро. Сам Тиэрто видел таким Риана всего-то раз.

Тогда, в день большого сбора старейших четыре сотни лет назад.

Вызвал их именно Аэртоэльвеэрриан. Он уже три века не жил в общем поселке с родичами и для многих был плохо знакомым чудаком. Усталым, пропыленным и больным.

Дождался общего внимания и сказал: древний дракон умирает. Он, Риан, в одиночку пробовал докричаться до старших крылатых, но те заняты собой и не смотрят вниз.

Надо срочно вместе звать и просить о помощи. Иначе мир пострадает настолько тяжело, что жить в этих горах станет невозможно. Да и вообще не будет более рода драконов.

Старейшие вежливо дослушали — все же Эрто, хоть и слегка помешанный — и дружно решили: никого не звать, поскольку Великий — не более, чем легенда. А вот корабль для эвакуации подготовить, Риан ведь в прогнозах до сих пор ни разу не ошибался. Сам Риан тогда и просил, и объяснял, и уговаривал, и грозил. Но общее сознание айри осталось глухо.

И он ушел. Серый, усталый, сразу постаревший. Ялитэ догнал и долго брел рядом.

Уговаривал остаться хоть на короткий отдых. Тиэрто взял транспорт и тоже догнал.

Ведь видно — болен. Риан усмехнулся: не болен, просто ожог. И перелом тоже, да.

Так некстати, накостылять бы старейшим по-простому, а вот — рука совершенно не работает. Внизу война, ему тоже досталось. Это ничего, айри живучие. Так даже легче, душа меньше ноет, пока кожа заново нарастает. Вдвоем они кое-как усадили упрямца в транспорт и отвезли назад, в поселок. А он все бормотал, почти не сознавая себя — жаль, не собрать им самостоятельно круга для общения со старшими драконами. Он и это просчитал, надо минимум двенадцать опытных айри, а их нет.

Ялитэ прикинул и грустно согласился. Против уже оглашенного решения старейших никто не пойдет, а друзей — и десятка не набрать с нужным опытом. Риан отлежался, пролечил руку и ушел, хотя его уговаривали остаться. Внизу ведь никого больше нет близких, да и война… Тогда впервые Тиэрто услышал про страшного хищника под названием совесть, который рвал когтями душу Риана. Там, внизу, в долинах, погибли друзья. И теперь еще хуже, целые княжества на грани голода и разорения.

Надо хоть как-то помогать, он не Великий, само собой, но все же многое может.

Спасти, вылечить, защитить, предупредить, взрывом закрыть перевал…

Больше они не встречались на Релате. А вот когтистая совесть, которую прежде ученый считал всего лишь красивым словесным оборотом, успешно пробралась сюда, на далекий Хьертт, и принялась терзать Тиэрто. Да, именно он создал основу генетики как науки. Он же выстроил изящную теоретическую конструкцию перестройки организма в соответствии с заданной схемой. И, собственно, все. Риан, тогда, почти шесть веков назад он уже звался Риан, — особенно рассердившись и сочтя разговор важным, — явился в поселок и устроил форменный скандал с криком и хлопаньем дверьми. Они оба были Эрто, гении, равные в признании и почти одинаково сильно нелюбимые родичами за «неприручаемость», как это называл умница Хиннр.