Доктор Аддер

– Как интересно… – протянул интервьюер. Лиммиту показалось, что тот слегка переигрывает, словно разговор идет не совсем по плану. – Мистер Кирие, а что вы скажете о важности ваших работ для современного подрастающего поколения?

Голова старого фантаста упала на грудь, словно в приступе стыда. Он промолчал.

– Мистер Кирие? – повторил ведущий.

Старик молчал.

– Мистер Кирие? – Рука молодого человека нажала на скрытые кнопки. Древняя голова вздернулась, как будто у Кирие внутри щелкнули потайным тумблером. Писатель издал глубокий, трясущийся вздох на грани рыданий.

– Нас поимели! – завизжал он. – Поимели!

Молодой ведущий изумленно уставился на него.

– Моя писанина жива! – продолжал визжать Кирие яростным дребезжащим голосом. – Но они ее похоронили под горами всего этого дерьма! Они так поступили с Шекспиром, но я никогда не думал, что… – Ведущий внезапно вышел из ступора, ударил по кнопкам ладонью, но это не возымело особого эффекта. – Что они и со мной проделают то же самое!

Глаза старика закатились в глазницах, он начал раскачиваться из стороны в сторону.

– Когда мои рассказы впервые включили в университетскую программу, – выдохнул он болезненно, хрипло, – мне показалось, что это чудесно, я подумал… подумал… я заслуживаю академического признания! – Ведущий отчаянно колотил по кнопкам обеими руками, лицо старика истерически дергалось, точно готовое расколоться на части. – Я не думал, что до такого дойдет, я не думал. Я думал, они слишком живые… яркие… чтобы меня превратить в такое… говно… унылое говно… они заставили вас думать, будто я один из них … серые преподы… рекомендованные списки для чтения…

«Какой кошмар», – думал Лиммит. У него язык отнялся от ужаса.

– Вырубай! Вырубай! – слышался яростный шепот ведущего кому-то вне поля обзора камеры. – Вырубай нас из эфира, мать твою!

Кирие начал извиваться в кресле, повинуясь давлению молодого человека на кнопки. Голова вертелась на плечах туда-сюда, руки спазматически рассекали воздух, словно крылышки подраненной птицы. Но слова продолжали хриплыми, яростными выдохами рваться из его рта.

– Я не знал… сначала университетские… профессура, наверное, была права… меня любили… они мертвы…

– Что значит никого нет за пультом?

– …потом в школах… меня и моих друзей… изучать… пока мы вам оскомину не набили…

– Заткните этого старпера, блядь!

– …пока вы… не приняли нас за унылых старперов… как все остальные… ваши учителя… и все, кто когда-либо писал… они на нас свои ссохшиеся лапы наложили… как пиявки, высосали…

– Не надо мне про автоматику тут заливать, сука, эфир руби!

– …пиявки… кровососы… пыльные пронафталиненные грязные мерзкие вампиры…

У молодого ведущего наконец лопнули нервы.

– Заткнись! – пискнул он, отнял руки от кнопок и потянулся ими к горлу старого автора. Двое рухнули за стол – один панически колошматил другого, а тот, чьи старые глаза с пожелтевшими белками лезли из орбит и дико вращались в глазницах, сопротивлялся слабо. Экран наконец опустел. В классе свистели, ржали и улюлюкали, забросив обычную болтовню по случаю незапланированного спектакля.

Вступил голос другого ведущего, такой же маслянисто-вежливый:

– А завтра, на следующем уроке литературы, нашим специальным гостем станет выдающийся фантаст Алекс Тарбинер. С вами были аудиовизуальные приложения к Авгурам утопии.

Лиммит, шатаясь, поднялся и слепо побрел к двери класса. Он вывалился наружу и обблевал ковровую дорожку в коридоре. Сделав несколько напряженных вдохов, выпрямился. Оглядел коридоры и двери, потом, не дожидаясь Эдгара, поплелся к выходу. Какой-то скучающий охранник бросил на него ленивый взгляд и выпустил под неяркое дневное солнце.

Когда он очнулся, Буэна-Мариконе скрылась из виду. Он обнаружил, что идет по необычно пустынной улице; с обеих сторон тянулись загадочные здания и полные машин парковки. Кроваво-красный автомобиль поравнялся с ним, откинулась дверца.

– Залезай, – приказал Эдгар.

Они рванули прочь, как только Лиммит сел внутрь. Других машин на дороге не было. Эдгар, упорно разгоняясь, обернулся за рулем к Лиммиту и с улыбкой возвестил:

– Школа всё.

Лиммит непонимающе глядел на него.

– Я всё продал, – сказал Эдгар. – Больше не осталось аддерпаков. Ну и, само собой, подкупил охранника, чтоб меня выпустили.

Лиммит тупо кивнул.

– Где мы? – выговорил он, указывая на пролетающие мимо здания. – Что это за место?

– Промзона, – ответил Эдгар. – Папочка тоже где-то здесь, на оборонном заводе за очередной хренушечкой для Автономного Средиземноокеанского флота приглядывает. Хотя я все не возьму в расклад, кому мы, блин, теперь нужны и кто вообще про США на земле помнит, не говоря уж о вторжении. Ну, в любом случае основные индустриальные мощности тут, и в каждом здании что-нибудь да пыхтит на оборонку. Кроме, естественно, вон того.

Он показал внушительную постройку в форме параллелепипеда – до нее было несколько кварталов, но она явственно возвышалась над остальными.

– А что там? – спросил Лиммит.

Эдгар усмехнулся: