Читаем Доктор Боб и славные ветераны полностью

«Это было связано с парой, которая находилась в таком конфликте, что в воздухе просто ощущалось электричество. Кэти сказала мужу: “Ты дал обещание оставаться трезвым в течение 24 часов. Хорошо, а теперь как насчет того, чтобы пообещать любить Грейс в течение 24 часов?” Затем она предложила то же самое Грейс. В следующую пятницу эта пара пришла на собрание, держась за руки.

Еще у нас тогда был мужчина по имени Боб, которого привели в программу как раз тогда, когда он готов уже был покончить с собой. Через несколько дней после этого Боб поехал по вызову Двенадцатого Шага с Вальтером С. Потенциальный новичок выслушал их и сказал: “Все, что вы говорите, очень интересно, но я не думаю, что это мне подходит. Однако у меня есть друг, чей брат действительно может воспользоваться вашей помощью”.

— А кто он такой? — спросил Боб.

— Я не знаю его имени, но его сестру зовут Эдит М.

— Погоди, это же моя сестра, — сказал Боб, которому только что посоветовали исполнить Двенадцатый Шаг для самого себя!

Первым местом госпитализации, организованной АА–евцами в Толедо, оказалось отделение акушерства Женского и Детского госпиталя, — рассказывает Дюк, добавляя, что это было единственное место, куда они смогли пристроить новичка. — Его выводили из запоя, давая унцию виски каждые пять часов. Спустя некоторое время, когда он попросил свою очередную дозу, медсестра сказала: “Мистер Б., Вы не хотите обратить хоть какое-нибудь внимание на то, что эти люди Вам говорят? Давайте попробуем, сможете ли Вы отказаться от следующей порции”. И после этого он уже в рот не брал спиртного.

Настал болезненный момент, когда мы выросли настолько, что пришлось создавать больше групп, — рассказывает Дюк. — Один парень даже напился из-за этого. “Вы собираетесь разделиться”, — сказал он. Но это не было разделением, это было распространением. У нас был план, мы поделили деньги и организовали собрания по территориальному принципу. Это не было расколом на почве негодования или обид, хотя обиды все равно бывали. Когда мы (Дюк и Кэти) уезжали из Толедо на Пасху в 1942 году, там было уже несколько групп.

Мы также ездили на первое собрание АА в Янгстоун. Я говорю “мы”, потому что все местные сообщества помогали друг другу. Собрание проходило в гостиной в доме Нейла К. Доктор Боб вел собрание, и опираясь на каминную полку, просто говорил с нами».

В это время путешествующие коммивояжеры также играли важную роль в распространении молвы об АА за пределами Кливленда и Акрона, в которых они вступили в Сообщество. Они останавливались в небольших городках на своем пути, чтобы поговорить с потенциальными участниками, или «одинокими волками», чьи имена сообщались им тем или иным способом — зачастую АА–евцами из Нью–Йорка.

Живя в Толедо, Эрни Г. второй (в 1977 году, когда брали интервью, он возился с юнцом, трезвым всего шесть месяцев, двадцати с небольшим лет от роду), помог организовать работу нескольким группам в западном Огайо и южном Мичигане, так же как и Дж. Д. Х., вложивший немало сил во время своих поездок по работе.

Книга «Анонимные Алкоголики» вышла из печати через три года после того, как Дж. Д. вступил в акронскую группу. После этого, говорит он, «я обычно возил три или четыре экземпляра Большой Книги в своей машине. Если в какой-то группе не было книг, я давал им одну из них, и еще несколько брошюр — или я знал, кто был секретарем в соседней группе, и договаривался о том, чтобы они связались друг с другом. Иногда вам попадался одинокий волк. Приходилось проделывать 30 или 40 миль в сторону от своего маршрута, чтобы попасть в городок из 400 жителей и повидаться с парнем, чье имя ты получал в офисе».

Дж. Д. рассказывает о своем друге, Доэрти С., «создавшем больше групп в Индиане, чем кто-либо другой. Он хотел свести одинокого волка из одного городка с другим, жившим в другом городке, чтобы они позавтракали вместе в воскресенье. Мне пришлось ехать туда в субботу вечером, и потратить половину ночи, чтобы добраться. Паршивая была поездка, с пересадками с поезда на поезд и так далее. Обратно уезжал оттуда около полудня, чтобы добраться домой. Я потратил 10 или 12 часов, чтобы проехать 160 миль. Но это был очень интересный опыт».

Иногда это бывало более чем интересно. «Я приехал навестить одну группу, которую я помогал открывать во время своих поездок, — рассказывает Оскар У., — и там оказалось четыре священника, сидящих в первом ряду. Я сказал: “Не замечательно ли это? У нас четыре священника в АА”.

Один из них встал и сказал: “Мы — не священники–пьяницы. Мы — приемная комиссия для Анонимных Алкоголиков, призванная определить, кто пригоден к вступлению”».

Одним из наиболее известных первых странников за пределами Кливленда был Ирвин М., который продавал венецианские маркизы большим универмагам Глубокого Юга. «Ирвин весил 115 килограмм, был полон сил и работал с удовольствием», — пишет Билл Уилсон, замечая, тем не менее, что «перспектива заполучить Ирвина в качестве миссионера пугала нас довольно сильно».

Перейти на страницу:

Похожие книги

10 гениев спорта
10 гениев спорта

Люди, о жизни которых рассказывается в этой книге, не просто добились больших успехов в спорте, они меняли этот мир, оказывали влияние на мировоззрение целых поколений, сравнимое с влиянием самых известных писателей или политиков. Может быть, кто-то из читателей помоложе, прочитав эту книгу, всерьез займется спортом и со временем станет новым Пеле, новой Ириной Родниной, Сергеем Бубкой или Михаэлем Шумахером. А может быть, подумает и решит, что большой спорт – это не для него. И вряд ли за это можно осуждать. Потому что спорт высшего уровня – это тяжелейший труд, изнурительные, доводящие до изнеможения тренировки, травмы, опасность для здоровья, а иногда даже и для жизни. Честь и слава тем, кто сумел пройти этот путь до конца, выстоял в борьбе с соперниками и собственными неудачами, сумел подчинить себе непокорную и зачастую жестокую судьбу! Герои этой книги добились своей цели и поэтому могут с полным правом называться гениями спорта…

Андрей Юрьевич Хорошевский

Биографии и Мемуары / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
Русская печь
Русская печь

Печное искусство — особый вид народного творчества, имеющий богатые традиции и приемы. «Печь нам мать родная», — говорил русский народ испокон веков. Ведь с ее помощью не только топились деревенские избы и городские усадьбы — в печи готовили пищу, на ней лечились и спали, о ней слагали легенды и сказки.Книга расскажет о том, как устроена обычная или усовершенствованная русская печь и из каких основных частей она состоит, как самому изготовить материалы для кладки и сложить печь, как сушить ее и декорировать, заготовлять дрова и разводить огонь, готовить в ней пищу и печь хлеб, коптить рыбу и обжигать глиняные изделия.Если вы хотите своими руками сложить печь в загородном доме или на даче, подробное описание устройства и кладки подскажет, как это сделать правильно, а масса прекрасных иллюстраций поможет представить все воочию.

Владимир Арсентьевич Ситников , Геннадий Федотов , Геннадий Яковлевич Федотов

Биографии и Мемуары / Хобби и ремесла / Проза для детей / Дом и досуг / Документальное