Доктор Булгаков

Эту псевдомедицину осмеял Мольер, и ее высокомерие, самомнение, бессердечие показал спустя два с половиной века Булгаков.

Быть может, современным врачам будут полезны размышления писателя о важности учета душевного состояния больного: «После измены Расина Мольер вновь заболел, и его все чаще стал навещать его постоянный врач Мовилэн, который, по-видимому, не так уж плохо понимал свое дело. Но и Мовилэну было трудно с точностью определить болезнь директора Пале-Рояля. Вернее всего было бы сказать, что тот был весь болен. И несомненно, что, помимо физических страданий, его терзала душевная болезнь, выражающаяся в стойких приступах мрачного настроения духа.

Помогли ли лекарства Мовилэна, или справился с приступом болезни сам организм, но в конце февраля Мольер вернулся к регулярной работе в театре. В течение весенних месяцев он написал новую пьесу, назвав ее «Мизантроп, или Желчный влюбленный». Это была пьеса о честном и протестующем против людской лжи и вследствие этого, конечно, одиноком человеке. Мольеровскому доктору следовало бы хорошенько изучить это произведение: в нем, несомненно, отразилось душевное настроение его пациента» ^{110}.

Душевное настроение пациента… Вдумаемся в эти слова провидца Булгакова.

«Александр Пушкин»… Среди действующих лиц пьесы Булгакова мы видим врача Даля.

«Даль. Наталья Николаевна, вам здесь нечего делать… (Берет склянку с фортепьяно, капает в рюмку лекарство.) Пожалуйте, выпейте.

Пушкина отталкивает рюмку.

Так делать не годится. Вам станет легче.

Пушкина. Они не слушают меня. Я хочу говорить с вами. Даль. Говорите. Пушкина. Он страдает? Даль. Нет, он более не страдает.

Пушкина. Не смейте меня пугать. Это низко!.. Вы доктор? Извольте помогать!.. Но вы не доктор, вы сказочник, вы пишете сказки… А мне на надобны сказки. Спасайте человека! (Данзасу.) А вы!.. Сами повезли его!..» ^{111}.

В этой почти бессвязной речи Натальи Николаевны Пушкиной точно отражен ее психологический стресс. Но вот слова Биткова, соглядатая, приставленного к Пушкину: «… Что это меня сосет?.. Да, трудно помирал. Ох, мучился! Пулю-то он ему в живот засадил… Да, руки закусывал, чтобы не крикнуть, жена чтобы не услыхала. А потом стих…» ^{112}.

Почти то же сказал и В. И. Даль: «Тяжело дышать, давит — были последние слова его. Он скончался так тихо, что присутствующие не заметили смерти его».

В нескольких фразах пьесы, впервые в Пушкиниане, написанной без роли самого Пушкина, зримо, отчетливо переданы его боль и мужество. И первоисточником избраны воспоминания врача и писателя В. И. Даля.

В марте 1941 г., через год после кончины М. А. Булгакова, зрители Ленинграда увидели его пьесу «Дон Кихот» по мотивам романа Сервантеса. Михаила Афанасьевича уже не было, а его удивительные слова впервые прозвучали на сцене Государственного академического театра им. А. С. Пушкина, долетев и до нас.

«Санчо… Сеньор Дон Кихот, что же вы не входите к себе? Куда вы смотрите, сеньор?

Дон Кихот. На солнце. Вот он, небесный глаз, вечный факел вселенной, создатель музыки и врач людей! Но день клонится к ночи, и неудержимая сила тянет его вниз. Пройдет немного времени, и оно уйдет под землю. Тогда настанет мрак. Но этот мрак недолог, Санчо! Через несколько часов из-за края земли брызнет свет и опять поднимется на небо колесница, на которую не может глядеть человек. И вот я думал, Санчо, о том, что, когда та колесница, на которой ехал я, начнет уходить под землю, она уже более не поднимется. Когда кончится мой день — второго дня, Санчо, не будет. Тоска охватила меня при этой мысли, потому что я чувствую, что единственный день мой кончается. ^{113}.

Единственный наш день, отпущенный нам… Какой страстный призыв ко всем и, быть может, в первую очередь к врачам завещал Михаил Булгаков: защищать жизнь, всегда и всюду осознавать, что она — величайший дар, что во вселенной так много сил, врачующих людей, что надо всеми силами, добротой и знаниями отодвигать уход нашей колесницы под землю…

И вновь мы как бы видим самого Булгакова. Слова, подчеркивающие его отношение к первоначальной его профессии и перекликающиеся с заветом из письма родным — «миг доброй воли», стоят рядом с упоминанием о музыке. Как отмечает О. Д. Есипова в статье «Пьеса «Дон Кихот» в кругу творческих идей М. Булгакова», в рабочем экземпляре текста Михаил Афанасьевич пометил: «Опыт показал мне, что музыка успокаивает взволнованную душу и дает отдых утомленному уму». Не забудем и этих слов.

«А по ночам стал писать…» Начнем наши рассуждения о медико-философских аспектах романа «Мастер и Маргарита» с выдержки из современного медицинского руководства.