Доктор Данилов в дурдоме, или Страшная история со счастливым концом

Пора было обойти подстанцию. Так, для порядка, чтобы народ видел начальство и не расслаблялся. Елена вышла из кабинета и первым делом направилась в столовую. Оттуда, заглядывая во все помещения, кроме туалетов и комнаты отдыха водителей, в которой неизменно пахло носками недельной давности, и вообще всегда, сколько ты с ними не бейся, был настоящий свинарник. В диспетчерской рассказала анекдот, выслушала два ответных и вернулась к себе «добивать» проклятые карты вызова. Многие врачи писали карты прямо в машине, на ходу, и от этого их и без того испорченные постоянной писаниной почерки становились совершенно нечитаемыми.

Елена уже устала повторять на «пятиминутках», что все нечитаемое трактуется органами и инстанциями как ненаписанное, а значит, и несделанное.

– Если невозможно прочесть данные осмотра, то это означает, что осмотра не было, – разъясняла она. – Если не читается проведенное лечение, то это означает, что вы больного не лечили. Хотя бы ради самих себя пишите поразборчивее.

Врачи и фельдшера дружно кивали головами и все как один ссылались на плохой почерк. Не заставлять же людей после суток переписывать два с лишним десятка карт – все равно впопыхах напишут еще хуже.

Глава двадцатая Интервью, или Практическая психиатрия

Первый факс с просьбой об интервью Святослав Филиппович, не дочитав, отправил в корзину для мусора. «Тоже мне, нашли телезвезду», – подумал он и, хорошо зная настырность телевизионщиков, приказал секретарю не соединять его ни с кем из корреспондентов, редакторов и всяких там операторов.

Корреспондентка оказалась не просто настырной, а сверхнастырной: отчаявшись одолеть Святослава Филипповича в лоб, она вышла на него сверху – через департамент.

– Что ты там кочевряжишься? – проявил недовольство заместитель директора департамента. – Это только дает лишнюю пищу слухам. Ты почитай, что про ваши психушки в Интернете пишут – больные у вас спят на полусгнивших зассанных матрасах без постельного белья, ходят босиком в рванье и питаются очистками из мусорных ведер. Прям Бухенвальд какой-то… Или у тебя в больнице такая же картина, и поэтому ты…

– Да что вы, Леонид Ефимович! – вскипел праведным гневом главный врач. – У нас все обуты, одеты, спят на простынях и питаются нормально. Как будто вы не знаете! Просто не люблю я эту публику – ходят, вынюхивают, так и ищут сенсацию…

– Можно подумать, я их люблю. Но от встреч не уклоняюсь. Короче, не прячься больше от этой Колокольцевой, пока тебе Сам не вставил!

– Не буду, – пообещал Святослав Филиппович и по окончании разговора предупредил секретаря насчет Колокольцевой.

Та позвонила через полчаса. Договорились на пятницу, на два часа дня. К этому времени все основные дела будут закончены и интервью плавно перейдет в уик-энд.

Поскольку корреспондентка дважды сказала о том, как ей хочется пройтись по какому-нибудь из отделений, Святослав Филиппович предупредил заведующую пятнадцатым женским, что ей надо подготовиться к приему незваных гостей. Процедура подготовки была не раз отработана на комиссиях из департамента – все потенциально склочные пациентки грузились усиленной дозой лекарств, а ходящие под себя и вообще все грязнули переводились на сутки в другие отделения. Персонал с самого утра наводил чистоту, затем облачался в белоснежные накрахмаленные одежды (буфетчица даже надевала кружевной фартук – хоть и не положено, но очень красиво) и радушно встречал гостей. Даже обед в те отделения, которые ждали комиссию, на кухне готовился особо – с полной (ну, почти полной, ведь не украсть совсем уж ничего нельзя) закладкой продуктов. Некоторые гости не только интересовались запахом и видом того, что едят больные, но и рисковали продегустировать и первое, и второе. Ничего – оставались довольны.

– Марина Николаевна, – особо предупредил главный врач заведующую пятнадцатым отделением, – ты девкам своим накажи, чтобы без спросу рта не открывали, а когда спросят, то сначала думали бы, а потом отвечали.

Вся больница еще не забыла, как два года назад, во время прохождения очередной комиссии по восьмому отделению, одна из медсестер громким шепотом пообещала «дать звездюлей» старушенции, не вовремя выглянувшей в коридор, да еще погрозила ей кулаком. Хорошо хоть комиссия попалась своя, врачебная, все понимающая. Случись такое при телевизионщиках или газетчиках – раздули бы грандиозный скандал. Страшно представить заголовки: «В психиатрии регулярно избивают больных!», «Звездюли – лучшее лекарство от маразма!» или «Кто любит больных своих – тот их лупит!».

– Не волнуйтесь, Святослав Филиппович, – заверила Марина Николаевна, – я проведу детальный инструктаж.

Телевизионщики приехали к часу. Долго возились в кабинете Святослава Филипповича, устанавливая осветители, затоптали лежавший на полу ковер, хоть и не хоросанский, но тоже не из дешевых, и поминутно, словно издеваясь, просили не обращать на них внимания.