Доктор Данилов в дурдоме или Страшная история со счастливым концом

— Только половину, не больше, — обернулась Безменцева. — Я договорюсь с племянницей. Ведь мы же старались, работали, время на деда тратили…

Можно было и ничего не возвращать, но подобное поведение чревато неприятностями. Деньги взял, а дела не сделал – скользкая ситуация.

Безменцева хотела еще что-то добавить, но вспомнила, что у нее еще не описан новый больной, и поспешила в шестую палату…

Данилов вернулся с обеда несолоно хлебавши. Дошел по коридору, вдоль которого цепью тянулись койки (Данилов знал, что сюда кладут тех, за кем надо присматривать, ведь индивидуальных постов на всех не напасешься: каждый пост – это один живой представитель среднего медицинского персонала), до столовой, получил от толстой тетки в грязноватом халате ложку и тарелку, встал в очередь за супом. Посмотрел на мутную коричневатую жижу, которую налили стоящему впереди парнишке, и перешел в очередь за вторым блюдом.

На новенького никто не обращал внимания. Персонал занимался своим делом – раздавал еду и контролировал процесс ее поглощения, а больные сосредоточенно ели. Данилов отметил, что практически все пациенты, кроме одного улыбчивого мужика (явного олигофрена, если судить по виду), очень сосредоточенны на чем-то своем. Даже смотрят не вперед, а словно внутрь, в себя. Оно и лучше – никто с разговорами не пристает, как Юра.

Сосед был здесь же – сидел за одним из двух длинных столов и усердно наворачивал суп, в который накрошил целый Эверест черного хлеба. По сторонам не смотрел – пялился на ложку, не иначе как боялся пронести ее мимо рта.

Второе впечатлило еще меньше первого. По правде говоря, картофельное пюре с двумя мясными (а на самом деле, скорее всего – псевдомясными) биточками выглядело не так уж и плохо, но Данилов его не захотел. Выпил стоя стакан теплого чая, сдал той же тетке чистыми тарелку и ложку и вышел в коридор.

Почитал «наглядную информацию» – «Перечень предметов, запрещенных для передачи больным» (мобильные телефоны, ложки, ножи, вилки, бритвенные лезвия, пилки для ногтей, иглы и всякие другие металлические предметы) и «Правила передачи передач», да-да, именно так. Передачи нельзя было передавать в стеклянной посуде и в термосах. Также запрет касался скоропортящихся продуктов, консервов (в любой таре), сушек (чем им сушки не угодили, они же не портятся?), чая, кофе, какао и «несваренных круп». «Наглядную информацию» защищали помутневшие от времени листы оргалита, прикрепленные к стене шурупами с расточенными шляпками – не вывинтить. Психиатрия.

Дверь, ведущая из отделения наружу, тоже была «психиатрической» – с откидным окошком, запертым на большой шпингалет, и дополнительным замком, отпираемым универсальным четырехгранным металлическим «ключом-ручкой». Подобные замки можно увидеть в поездах. У всего персонала есть ключ от всех дверей, а у больных его нет. На ночь отделение запирается и на обычный замок, ключ от которого хранится у постовой медсестры.

Пост в отделении находился за деревянной загородкой и оттого немного напомнил Данилову барную стойку. Сидевшая на посту медсестра скользнула по Данилову взглядом и продолжила свое дело – проверку листов назначений. Данилов пошел дальше. Он помнил, что дверь его палаты находится напротив процедурного кабинета, но номера ее не знал и оттого удивился про себя прикольному совпадению – на двери красовалась трафаретная цифра «6», нанесенная коричневой краской. Совсем как у Чехова, только сосед не такой колоритный, как чеховские герои. Впрочем, может, еще проявит себя…

Вид из окна палаты сквозь внутреннюю, запертую на висячий замок железную решетку не порадовал – кусок бетонной ограды, угол соседнего корпуса, одноэтажное кирпичное здание (морг, что ли?), к которому сбоку прилепилась помойка – десять металлических контейнеров в два нестройных ряда. Помойка сулила много шума по утрам, или когда там у них принято заменять полные контейнеры пустыми?

Постояв с минуту у окна, Данилов улегся на свое место поверх одеяла. «Надо будет попросить у Елены детективов, — подумал он. — Или записаться в больничную библиотеку. Здесь же должна быть библиотека. Впрочем, ходить туда будет можно лишь тогда, когда разрешат прогулки… Так что придется обратиться к Елене. А то тут от скуки с ума сойдешь. Хотя нет, с таким соседом, как Юра, не заскучаешь. К сожалению…»

Подумал о том, как бы на пустующие койки не положили кого похуже Юры, и за неимением дерева под рукой (тянуться до подоконника не хотелось) костяшками пальцев несильно постучал себя по голове, немного удивившись неожиданной чистоте звука.

В этот момент дверь открылась – пришел Юра.

— Что-то я тебя на обеде не видел, — сказал он, забираясь под одеяло.

— Да я только чаю выпил и ушел, — ответил Данилов. — Аппетита нет.

— Появится, — обнадежил Юра и заворочался, поудобнее устраивая голову на подушке.

Едва он затих, как дверь снова открылась и женский голос позвал:

— Спиридонов!

— Я-а! — не сразу откликнулся Юра.

— Выходи, сколько тебя ждать!