Доктор Данилов в кожно-венерологическом диспансере

С некоторых пор, считая себя уже далеко не ребенком, Никита стал принимать активное участие в разговорах, посвященных «взрослым» проблемам. Данилова это веселило, хоть он всячески старался не подавать вида, подростки — они ведь ранимые. Елену же это иногда забавляло, а иногда и раздражало.

— Сынок, ты не хочешь прогуляться и посмотреть, как там наша машина? — предложила она. — А то вдруг какой-нибудь злодей подбирает сейчас ключи к багажнику, желая украсть твои новые кроссовки?

— Чего ходить, если ее в окно видно? — резонно возразил Никита, наливая себе еще чаю.

Подошедшая официантка забрала на поднос опустевшие тарелки и ненужные уже ножи вилки.

— Нам, пожалуйста, еще один чайник чая и счет, — попросил Данилов.

— Обычный или маленький?

— Давайте обычный.

— А как насчет наводок? — спросила Елена, дождавшись, пока официантка уйдет.

«Бедные официанты, — посочувствовал Данилов. — При их приближении все умолкают — нечего подслушать, нечего послушать. Как скучно!»

— Наводки приветствуются, если только они не носят категоричного характера.

— Только рекомендательный, — рассмеялась Елена. — Какая может быть категоричность в общении с тобой, я умоляю!

— Живи правильно, и у тебя будет такая же прекрасная репутация, как и у меня. — Данилов подмигнул Никите.

— Буду стараться, — заверил тот. — Приложу все усилия.

Официантка принесла счет в кожаной папке и чайник с чаем.

— Странно как-то, — подумал вслух Данилов, — не вяжется папка для счета с восточной харчевней. По идее, гармоничнее было бы просто называть сумму…

— …Обсчитывать и не давать кассовых чеков, — добавила Елена. — На много мы наели?

— Не очень, на полторы тысячи с чаевыми.

— По-божески. Так что, рассматриваешь стоящие предложения по работе?

— А у тебя их много?

— На сегодняшний день — всего одно. Я давно уже беру на заметку все, что, на мой взгляд, может быть тебе интересно, но предложения живут недолго, и сейчас у меня есть наводка на место реаниматолога в госпитале МВД.

— Где? — Данилов от неожиданности едва не выронил пиалу с чаем.

— В госпитале МВД, — повторила Елена. — Весьма достойное учреждение, не шарага какая-нибудь. Заведующий реанимацией — мой однокурсник.

— Кто?

— Навряд ли ты его знаешь, мы учились вместе после моего «академа». Фамилия Максимушкин тебе что-либо говорит?

— Нет, не говорит.

— Он приезжал к нам в среду на совещание по взаимодействию с ведомственными стационарами, мы поговорили о том о сем, и заодно я узнала, что ему нужен доктор, причем срочно, взамен тяжело и навсегда заболевшего. Я как раз собиралась спросить тебя, не созрел ли ты для ухода, а тут видишь, как вышло.

— Надо соглашаться, — сказал Никита. — Форму дадут, пистолет.

— Если ты больше не хочешь чая… — начала Елена.

— Хочу-хочу! — Никита вскочил, схватил чайник, налил всем чая и сел. — Молчу как рыба в морозилке!

— Реанимация общая, шесть коек, точнее — семь, если считать с боксом…

— Да хоть шесть, хоть двенадцать, дело не в этом.

— А в чем же? Так и не хочется в реанимацию?

— Хочется, но колется. Госпиталь МВД — это же почти как в армии. «Упал — отжался», «я начальник — ты дурак», и все такое прочее… с напором на дисциплину. Вряд ли я там приработаюсь.

— Дело, конечно, твое, — Елена слегка сдвинула брови, выражая досаду, — но предложение, на мой взгляд, из тех, которое заслуживает рассмотрения. Приличное место, настоящая, в твоем понимании, работа, знакомый заведующий. Время, конечно, меняет людей, но Максимушкин до сих пор производит впечатление нормального, не гнилого, мужика. Что же касается «упал-отжался», то у тебя какое-то превратное представление. Это обычный многопрофильный стационар. Кажется, главный врач с заместителями и кое-кто из заведующих имеют звания, но подавляющее большинство сотрудников — сугубо гражданские люди. И никакой муштрой, насколько мне известно, там не занимаются. Что же касается принципа «я — начальник, ты — дурак», то вспомни своих собственных начальников, тебе же есть что вспомнить. Разве никто из них не жил по этому принципу?

— Ты, наверное, единственное исключение, — рассмеялся Данилов. — Даже давая выговор с занесением, ты старалась не обидеть человека. Во всяком случае, мне так казалось. А там речь идет только о реанимации?

— Насколько я понимаю, об анестезиологии тоже. Во всяком случае, рассказывая про свои трудовые будни, Максимушкин упоминал про наркоз. Так дать тебе номер его мобильного?

— Номер дать, но я еще подумаю, — дипломатично ответил Данилов.

Предложение выглядело заманчиво, Данилов и сам подумывал о том, что с физиотерапией надо заканчивать как не со своим делом и возвращаться к «истокам», в анестезиологию-реанимацию, свою первую врачебную специальность. Поиски своего места в медицине можно было считать законченными, оставалось найти свое место в определенном медицинском учреждении.