Доктор Данилов в реанимации, поликлинике и Склифе (сборник)

Кто-то из любовников убедил Аню в том, что она похожа на актрису Ренату Литвинову, и с тех пор Аня, желая усилить сходство, начала разговаривать томно и с придыханием. От ее фирменного «Ну ложитесь же!» многие мужчины впадали в ступор, а один, пришедший делать компьютерную томографию черепа, растерялся настолько, что попытался снять брюки.

Проработав три года, Анжела Михайловна наконец-то уступила мужу, страстно мечтавшему о сыне или дочери, и собралась рожать. Перспектива как минимум полуторалетнего отсутствия на работе заставила ее увеличить темпы, попросту говоря – оборзела доктор Саганчина до невозможности.

«Спалилась» она с подачи одного из пациентов, блеклого мужчины по фамилии Румянцев, доцента строительного университета. Румянцев пришел проверить позвоночник и не позаботился о том, чтобы заранее оплатить исследование в кассе. Вдобавок, засидевшись в очереди, он попал в кабинет МРТ в половине девятого вечера, когда касса уже не работала.

Прейскурант по магнитно-резонансной томографии позвоночника был таков – за исследование двух межпозвоночных дисков надо было уплатить четыре тысячи девятьсот рублей, за четыре диска – семь тысяч триста пятьдесят рублей, а за шесть – девять тысяч восемьсот рублей. То есть благодаря системе «оптовых» скидок при расчете цены МРТ шести межпозвоночных дисков обходилось в два, а не в три раза дороже исследования двух дисков.

– А вы оплатили? – поинтересовалась Саганчина, не увидев в руках пациента заветной квитанции.

– Я думал, что оплата на месте, по факту, – ответил Румянцев и добавил: – Меня вообще-то дочь записывала. Сказала только прийти к восемнадцати ноль-ноль с паспортом и направлением из поликлиники.

Прийти на МРТ к восемнадцати часам и зайти в кабинет уже в двадцать тридцать! Под счастливой, вне всякого сомнения, звездой родился доцент Румянцев.

Мгновенно оценив обстановку, Саганчина взяла с Румянцева за его шесть межпозвоночных дисков не девять тысяч восемьсот рублей, а все четырнадцать тысяч семьсот. Умножила цену за два диска на три и назвала сумму. Гулять так гулять! Кто не рискует, тот – аутсайдер.

Румянцев, не чувствуя подвоха, оставил доктору для внесения завтра утром в кассу названную ею сумму, «протомографировался» и ушел довольный, потому что ничего страшного у него доктор Саганчина не нашла.

И все бы закончилось хорошо, если бы доцент Румянцев оказался менее дотошным человеком. Другой бы на вопрос дочери: «Как сходил, пап?» – ответил бы кратко и по существу: «Нормально, ничего плохого не обнаружили». Но доцент Румянцев, ученый и педагог в седьмом поколении, был не из тех, кто дает на вопросы краткие ответы. Он попросил чаю и начал обстоятельно рассказывать о том, как он стоял в пробке сначала на Северянинском мосту, а затем на Крестовском, как он долго искал, куда втиснуть свой «фордик» в окрестностях Склифа, как ему нахамил охранник на входе, как долго тянулась очередь...

На третьей чашке чая Румянцев наконец-то дошел до оплаты за исследование.

– Ты меня, Соня, чуть не подвела! – мягко упрекнул он. – Не сказала, что сначала нужно оплатить в кассе. Хорошо, что доктор попалась добрая, согласилась принять плату на месте.

– Извини, папа, – покраснела дочь. – Я рада, что все обошлось.

– Да, обошлось. Отдал я ей три пятитысячные, получил три сотни сдачи и стал раздеваться. Все металлическое надо с себя снимать...

– Подожди, пап. – Дочь Соня готовилась стать ученой и педагогом (в восьмом поколении), училась на четвертом курсе механико-математического факультета МГУ и не могла пройти мимо неясности с цифрами. – Сколько ты заплатил?

– Четырнадцать тысяч семьсот.

– Странно. На сайте было написано – девять восемьсот.

– Это за четыре диска.

– Нет, за шесть!

– Ты путаешь, Соня!

Соня, как дочь своего отца, была дотошной. Она притащила свой ноут, застучала по клавишам и минуты через три, когда отец дошел в своем повествовании до того, каким странным голосом разговаривала медсестра (наверное, у нее что-то не в порядке со связками), развернула экран к нему.

– Смотри! Я была права!

Румянцев посмотрел и схватился за грудь – приступ стенокардии. И денег жаль (почти пять тысяч потерять – это вам не кот начхал!), и обидно, что так нагло, в глаза обманули. И ничего ведь не докажешь – из свидетелей одна медсестра, да и та, стопудово, в доле.

Дочь побежала за нитроглицерином, а жена за соседкой-врачом.

По совпадению муж соседки работал в отделе по борьбе с экономическими преступлениями Центрального административного округа, на территории которого и расположен Склиф. Сочувствуя соседскому горю, он прикинул и заявил, что деньги, конечно, пропали безвозвратно (сколько можно предостерегать народ от расчетов мимо кассы?), но наказать наглую обманщицу можно.

– Только пока помалкивайте насчет этого, – попросил он, – чтобы не спугнуть. На работе не рассказывайте и, самое главное, в Интернете об этом не пишите. Наша работа лишнего шума не любит, не цирк.

Румянцевы пообещали хранить тайну во имя торжества справедливости.

– Ты, Сережа, только скажи, когда суд будет, – попросил Румянцев. – Я обязательно приду.