Доктор Дэвид Хантер

— Ну, в найденном тут портмоне обнаружили права и кредитки Лумиса. И более шестидесяти долларов наличных. Мы проверили. Тридцать шесть лет, белый, страховой агент в Ноксвилле. Не женат, живет один, отсутствует на работе несколько дней.

Дверь коттеджа распахнулась, и вошла Джейкобсен. Как и Гарднер, она надела перчатки и бахилы, но даже в таком виде умудрялась выглядеть элегантно. Маску она надевать не стала, и когда подошла и встала рядом со старшим агентом, ее лицо было бледным.

— Значит, если только убийца не забронировал коттедж под собственным именем и предусмотрительно забыл тут свое удостоверение личности, можно предположить, что этот покойник либо Лумис, либо какой-то другой неизвестный мужчина, — сказал Том.

— Примерно так, — ответил Гарднер и замолчал при виде появившегося в дверях очередного агента.

— Сэр, вас там спрашивают.

— Сейчас вернусь, — бросил Гарднер Тому и вышел наружу.

Джейкобсен осталась в коттедже. Лицо ее было по-прежнему бледным, а руки она крепко сжимала на животе, словно стараясь удержать малейшие проявления слабости.

— Откуда вы знаете, что это мужчина? — поинтересовалась она. Глаза ее при этом машинально устремились на личинки, копошащиеся в области паха жертвы, но она быстро отвела взгляд в сторону. — Я не вижу ничего, что позволило бы сделать такой вывод.

Ее акцент был не таким ярко выраженным, как мне доводилось слышать, но все же достаточно явно свидетельствовал, что она местная уроженка. Я покосился на Тома, но тот сосредоточился на трупе. Или делал вид.

— Ну, помимо роста… — начал я.

— Не все женщины низкорослые.

— Безусловно, но таких высоких не много. Но даже у такой рослой женщины строение костей было бы тоньше, особенно черепа. Это…

— Я знаю, что такое череп.

Господи, да она сварливая.

— Я хотел сказать, что, как правило, это отличный индикатор пола жертвы, — договорил я.

Она упрямо вздернула подбородок, но больше ничего не сказала. Том выпрямился, закончив изучение разверстого рта трупа.

— Дэвид, взгляни-ка на это.

Он отодвинулся, уступая мне место. Большая часть мягких тканей на лице уже исчезла. В глазных и носовой впадинах кишели личинки. Зубы были почти все на виду, и обычно желтовато-белый дентин имел явно выраженный красноватый оттенок.

— Розовые зубы, — прокомментировал я.

— Доводилось видеть такое прежде? — спросил Том.

— Пару раз.

Но не часто. И не в такой ситуации.

Джейкобсен внимательно слушала.

— Розовые зубы?

— Такое случается, когда гемоглобин вынужденно поступает в дентин, — пояснил я. — И придает зубам под эмалью розоватый оттенок. Такое иногда можно увидеть у утопленников, пробывших некоторое время в воде, поскольку голова обычно уходит вниз.

— Почему-то мне кажется, что в данном случае мы имеем дело не с утопленником, — заметил вернувшийся в коттедж Гарднер.

С ним пришел еще один человек. Новоприбывший тоже облачился в бахилы и перчатки, но почему-то я понял, что он не очередной полицейский или агент БРТ. Лет сорока пяти, не то чтобы пухлый, но лощеный и упитанный. В слаксах и легкой замшевой куртке, голубой рубашке. Щетина на круглых щеках заметная, но не настолько длинная, чтобы называться бородой.

Но обманчиво небрежный вид был слишком уж продуман, словно мужчина копировал стиль с изысканных моделей в журнале мод. Одежда хорошо пошитая и дорогая, рубашка расстегнута на одну пуговицу ниже, чем надо. А якобы небрежная щетина и прическа чуть более аккуратные, чем следовало бы, и это выдавало тщательный уход.

Вошедший излучал самоуверенность. Его улыбка ничуть не изменилась, пока он рассматривал привязанный к столу труп.

Гарднер снял маску. Возможно, из уважения к новоприбывшему, не потрудившемуся ее надеть.

— Профессор Ирвинг, если не ошибаюсь, вам не доводилось еще встречаться с Томом Либерманом?

Мужчина улыбнулся Тому.

— Нет, боюсь, наши пути ранее не пересекались. Надеюсь, вы меня простите, что не протягиваю руки. — Он театральным жестом поднял руки в перчатках.

— Профессор Ирвинг — профайлер, работавший с БРТ в ходе ряда расследований, — объяснил Гарднер. — Нам нужен психологический портрет убийцы в этом деле.

Ирвинг скромно ухмыльнулся.

— Вообще-то я предпочитаю называться бихевиористом. Но не стану пререкаться из-за этого.

Ты только что это сделал. Я мысленно велел себе не срывать на нем свое настроение.

Том был сама вежливость, но в его улыбке мне почудился некоторый холодок.

— Приятно познакомиться, профессор Ирвинг. Это мой друг и коллега доктор Хантер, — добавил он, исправляя оплошность Гарднера.

Ирвинг вполне учтиво кивнул мне, но было совершенно очевидно, что на его радаре меня нет. Все его внимание уже обратилось на Джейкобсен, улыбка стала еще шире.

— Кажется, я не расслышал ваше имя?

— Диана Джейкобсен. — Она казалась чуть ли не взволнованной; выказанное доселе хладнокровие грозило вот-вот рухнуть, когда она шагнула вперед. — Очень приятно с вами познакомиться, профессор Ирвинг. Я читала многие ваши работы.

Ирвинг расплылся в совсем уже широченной улыбке. И я невольно отметил, насколько неестественно белые и ровные у него зубы.