Доктор для чужаков

Когда лучи солнца наконец вызолотили купол Энергетической Станции, со стороны городского центра донесся гулкий удар главного храмового колокола, и в парк вступила торжественная процессия. Первыми шли самые богатые горожане; они-то и сели впереди на шелковых мэнских ковриках, которые до их появления занимали слуги и мелкие клерки. Потом — без суеты, тщательно соблюдая достоинство — в парк вступили судьи. Подойдя к мини-тронам, стоявшим у самого помоста, все семеро одновременно повернулись и сели. По традиции каждый судья был облачен в мантию одного из семи основных цветов, и свои места они занимали в строгом порядке — в соответствии с расположением цветов спектра. Когда судьи уселись, лама Го, похожий на облаченную в шафранное дхоти гору (только плащ по случаю великого дня он надел серебряный), поднялся на сцену, куда вела лесенка из семи ступеней. Остановившись в центре помоста, лама величественно повернулся, так что каждому из зрителей, число которых к этому моменту достигло уже четырех тысяч, показалось, что грозный взгляд главного распорядителя праздника устремлен лично на него.

— Как вы, вероятно, знаете, — начал лама голосом, который, наверное, был слышен не только в самом дальнем уголке парка, но и в городе, — из-за злого умысла одного бессовестного вандала… язык не поворачивается назвать его магом… мы лишились превосходных декораций, созданных непревзойденным мастерством мага Такаты. Это обстоятельство ни в коем случае не должно огорчить нас или омрачить нам праздник. Мы не доставим негодяю этого удовольствия, не так ли?!

Зрители отозвались согласными возгласами, среди которых Винкас отчетливо расслышал сказанное на идише «кен». Вытянув шею, он обежал взглядом толпу и вскоре заметил Шломо, который сидел в каких-то двух рядах от него. Израильтянин приветливо улыбнулся магу, Винкас поклонился в ответ и снова обратил все внимание на сцену.

— Благодарю вас, — чопорно сказал лама. — А теперь давайте перейдем к делу. Основными критериями выступления каждого из претендентов на Большой Приз будут, как всегда, изящество замысла, сила иллюзии и так называемый «форс» или магический стиль. Быть может, кому-то интересно узнать, откуда взялось это слово…

По рядам зрителей пробежал шепоток. Лама Го был хорошо известен своим педантичным отношением к мелочам.

— Согласно результатам последних исследований, слово «форс» восходит к старофранцузскому forte, что означает силу, однако по другим данным оно может быть видоизмененной фамилией Чарлза Форта — древнего хрониста, специализировавшегося на истории необъяснимых явлений и загадок.

Пытаясь привлечь внимание ламы, судья в зеленой мантии помахал в воздухе каким-то документом. Лама заметил и нахмурился.

— Ну ладно, — сказал он, слегка поводя могучими плечами. — Поскольку в нынешнем году у нас довольно много претендентов, я вынужден сократить свое вступительное слово и вызвать первого участника. — Над лужайкой пронесся дружный вздох нескольких тысяч людей, подозрительно похожий на вздох облегчения. — Однако после Состязания я продолжу свою речь специально для тех, кто никогда не упускает возможности узнать что-нибудь новенькое. Вернемся же к нашей программе… Как всегда, порядок выступлений был определен с помощью жребия для каждой квалификационной категории. Первым продемонстрирует нам свое искусство младший маг Вернер Тафт из Германской Гештальт-республики. Доктор Тафт порадует нас сеансом, э-э-э… овощной магии.

Тафт поднялся на сцену, держа в каждой руке по большому кочану капусты. Остановившись у края помоста, он начертал в воздухе магический знак, и крестоцветные, оттопырив наружные листки, встали на них, как на ноги, и принялись расхаживать из стороны в сторону. Маг сделал следующий жест, и кочаны, отогнув еще листы, которые служили им вместо рук, совершили несколько передних или задних сальто. Какой именно акробатический номер они исполнили, определить было нелегко, так как никто не мог сказать, где у капусты зад, а где перед. В целом, однако, для младшего мага иллюзия выглядела достаточно реалистично. Под конец оба кочана с такой скоростью замахали листочками, что поднялись в воздух и неуклюже затанцевали в воздухе, однако стоило им приблизиться к плечам Тафта, как иллюзия внезапно разлетелась вдребезги. Кочаны тоже. Вся сцена оказалась засыпана измочаленными и переломанными капустными листьями. Несколько мгновений гештальт-немец ошарашенно смотрел на весь этот мусор, потом побрел к выходу со сцены. От стыда он низко опустил голову, и ему было невдомек, что капустные листья маршируют следом.