Доктор Ф. и другие

Внезапно кресло, стоявшее перед столом, само сделало оборот, и мы увидели сидевшего в нем человечка в черной велюровой тройке. Он был очень мал росточком, поэтому его совершенно лысую, круглую, как бильярдный шар, головку мы не могли прежде увидеть из-за подголовника. Вообще человек был как-то уж очень правильно-геометрически кругл: круглые плечики, шарообразный животик, два шарика-кулачка, лежащих на подлокотниках, сверкающие черные ботиночки, совершенно круглые, похожие на копытца. Казалось, что весь он состоит из надувных шариков, и если ткнуть его иголкой, он тут же лопнет и опадет тряпицей. Возраст Велюрового совершенно не угадывался.

Умные круглые глаза смотрели на меня с круглого лица из-под покато круглого лба доброжелательно и вместе с тем изучающе.

— Сергей Геннадиевич, — обратился он ко мне наконец бархатным голосом. — Рад увидеть вас воочию! Заочно-то, признаюсь, я с вами знаком довольно давно. Боюсь, вы даже себе не представляете, насколько хорошо знаком! Наконец представилась возможность для личной встречи… Я надеюсь, очаровательная Лайма найдет для себя подходящее занятие и любезно позволит нам уединиться?

Лайма вытянулась перед ним с еще даже большим подобострастием, чем недавно, во дворе, перед дядей Орестом Северьяновичем:

— Слушаюсь, товарищ!..

— Гюнтер, — слегка поморщился он, — для вас я просто Гюнтер. И прошу вас (тем более, что я, как видите, в штатском) — ради всего святого, поменьше военщины, у меня на это с детства изжога.

В ответ на это Лайма ничего лучшего не нашла, как снова взбоднуть своей хорошенькой головкой:

— Слушаюсь, товарищ Гюнтер! Разрешите идти?

Круглый только мученически закатил глаза:

— Ступайте, милая, ступайте, — лишь махнул он устало кругленькой ручкой. — И подыщите себе занятие подольше. Надеюсь, вы меня поняли?

Вовсе потерявшись в субординации с этим странным незнакомцем, Лайма, тем не менее, вполне по-военному сделала "кругом" и вышагала из кабинета.

Когда мы остались одни, Сферический сказал:

— Надеюсь, у вас было время тут осмотреться? По-моему, все недурственно. Как на ваш взгляд?

— Пожалуй, даже слишком, — пробормотал я. — Не знаю, чем и заслужил…

— Ну-ну, будет! — воскликнул Гюнтер. — Не сомневаюсь – заслужите еще! И не такое еще заслужите! Отныне все в ваших руках!

— Вы имеете в виду… — Я покосился на кипу со своей писаниной.

Сообразив, о чем я, Сферический только махнул ручонкой:

— О, нет! Уж это я имею в виду в наипоследнейшую очередь… Кстати, весьма любопытно, что вы там успели… — Он бесцеремонно потянул к себе рукопись, вытащил один листок, за полминуты просмотрел его наискось и поморщился: – "…куда ни кинь взгляд, простиралась истерзанная взрывами земля…" М-да, молодой человек… Скажу я вам…

Я без борьбы согласился:

— Отвратительно.

— Рад, что с самокритичностью у вас все в порядке, — поддержал он меня. — Но я имел в виду не столько даже художественную, если позволительно так выразиться, сторону дела, сколько фактическую. Где, по-вашему, во время описываемых событий изволил находиться сам наш бесподобный Корней Корнеевич?

— У меня написано. Там, под Ореховкой.

— Это он вам сказал?.. Х-м!.. Интересно бы еще узнать, каким образом он туда попал. Разве что посредством телепортации. Ибо известно: во время этих самых боев под Ореховкой наш Корней Корнеевич в течение двух месяцев довольно недурственно проводил досуг с гражданкой Потугиной Серафимой Авдеевной в городе Малые Губари, что отстоит от упомянутой Ореховки не более и не менее как на две с половиной тысячи верст… Ах, Корней Корнеич! У меня его послужной список вот где! — Он постучал себя по лысой округлости. — И все-то он себе приписать норовит!

— Так что ж теперь, все заново? — приуныл я.

Гюнтер посмотрел на меня с удивлением:

— А вы что, всерьез собираетесь это продолжать?

Теперь уже с удивлением смотрел на него я. Для какой-то же цели меня поселили в эти царские хоромы.

— Нет, нет, — вставил Гюнтер, — никто вам, конечно, не запрещает – ежели вы таким образом хотите скрасить свой досуг… Однако, боюсь, при нынешних обстоятельствах времени у вас для подобной забавы будет не слишком много.

— А что за обстоятельства? — насторожился я (на миг представился навеянный бедолагой Брюсом образ морской свинки, подносящей туфельки). — И в чем вообще теперь состоят мои обязанности? — Я все больше закипал. — Мне кажется довольно странным, что меня вот так вот, без всяких объяснений…

— Спокойнее, спокойнее, — перебил меня Сферический. — Все вам будет. И объяснения вам будут – если, конечно, вы сумеете их сходу понять, в чем лично я (уж не взыщите) отчего-то изрядно сомневаюсь… Нет, нет, дело тут вовсе не в недостатке у вас сообразительности, в коей, видит Бог, я ничуть не сомневаюсь, сколько в сложности тех материй, которые… Впрочем, еще поглядим! Но прежде, однако… Не скрою, мы многое знаем о вас, гораздо больше, чем вы сами о себе…

— Кто это – "мы"? — вклинился я.