Доктор Ф. и другие

— Мы – это мы, — сказал Гюнтер. Несмотря на свою внешнюю мягкость, эти слова он произнес так решительно, что вся охота всовываться с вопросами у меня тут же пропала. — Так вот, — снова добродушно продолжал он, — кое-что о вас зная, мы, тем не менее, хотели бы уточнить некоторые детали… Ну, например… — Внезапная перемена, происшедшая с ним, была совершенно невероятной – он вдруг все телом устремился вперед, отчего из круглого стал продолговатым, глаза, как дула двустволки, были нацелены куда-то вглубь меня, и голосом, сделавшимся резким, как клацанье затвора, он спросил: – Ваш полный тезка, известный террорист Сергей Геннадиевич Нечаев – он вам кто?! Родственник?!.. Стоять прямо, не смотреть по сторонам! Отвечать!

Я не сразу пришел в себя от такого натиска.

— Какой еще Нечаев?.. — пробормотал. — Хотя… Да, помню, был такой… Но причем тут?.. — Кое-как после этого шока ко мне стало возвращаться и чувство собственного достоинства. — И вообще – что вы на меня орете? — начал я закипать. — Кто я, по-вашему?..

Но к этому моменту кругленькое личико собеседника уже стало сама улыбчивость.

— О, простите, ради Бога, простите меня, Сергей Геннадиевич, дорогой! — воскликнул он. — Ваше досье я знаю, как таблицу умножения, и великолепно осведомлен, что к тому бесу-Нечаеву вы – ну никоим образом!.. Однако я просто обязан был подвергнуть вас сему крохотному испытанию! Всего лишь небольшой психологический тест, не более того! Предстоящее дело, видите ли, потребует от вас огромной душевной уравновешенности. Бывает, что некоторые полностью впадают в ступор от подобной смены интонаций собеседника. Но вы держались просто молодцом, уж поверьте моему слову, а оно в известных кругах чего-нибудь да стоит! И еще, еще раз простите великодушно!

Грех было долго сердиться на такого добродушного, круглого колобка.

— Ладно, чего там… — сказал я.

— Вот и чудно! — возликовал он. — Отходчивость – столь же требуемое в этом деле качество… В таком случае, не сочтите за труд ответить еще на один вопрос. Поверьте, он – безо всякого подвоха и не преследует цели бросить на вас какую-либо тень, но нам необходимо знать, насколько вы осведомлены о собственных генеалогических корнях. Итак: известно ли вам что-нибудь о вашей родственной связи с давно ушедшей из жизни глухонемой дамой полусвета, иногда именовавшей себя Нофрет?

— Египтянка, что ли? — удивился я. — Вроде бы в моем роду…

— О, нет-нет! — перебил он меня. — В миру она звалась Машенькой Рукавишниковой. Говорят, удивительно была хороша собой!.. Вы, в самом деле, о ней – ничего такого?..

Тут я несколько замялся – некое предание о своей глухонемой прабабке я, кажется, слыхал; имя ее и род занятий мне, правда, были неведомы.

Колобок верно истолковал мое молчание.

— Весьма достохвально, — сказал он. — Иные поверхностные душонки предпочитают все с ходу отметать прежде, чем взять на себя заботу хотя бы чуть-чуть задуматься. Вы, вижу, не из таких. Поскольку, повторяю, меня интересует не сам факт, а лишь степень вашей осведомленности об оном, то, основываясь на вашем молчании, позволю себе сделать вывод, что некоторая осведомленность все же присутствует. Bien, nous aurons cela dans l’aspect…[25]  Что ж, допустим… В таком случае, о родстве с неким лейтенантом российского военного флота Борисом фон Штраубе вам известно, должно быть, в той же степени?

— Примерно, — сказал я, ибо также мельком когда-то слышал и о своих военно-морских корнях.

— Well, so approximately I assumed… Ganz ist viel es nicht, aber es ist doch besser, als nicht…[26]   — В задумчивости этот колобок почему-то предпочитал бормотать себе под нос не по-русски. — Ну, о французском кюре Беренжере Сонье и о его потомках не стану вас и спрашивать, по лицу вашему вижу, что – бессмысленно…

— Потомки кюре – это странно, — все же вставил я. — Мне казалось, что у них обет безбрачия.