Доктор Фальк. Вино стоит смерти

Математикой Фальк не увлекался. Он считал себя разносторонне образованным человеком, способным поддержать разговор о литературе, истории или политике, но вот сложные формулы и вычисления заставляли его мозг кипеть.

– Эээ… Да, на досуге… – выдавил он из себя. – Цифры, знаете ли, меня успокаивают.

– А вот и книга! – тем временем вернулась в коридор Лидия. – Мама, я провожу Василия Оттовича и вернусь.

– Конечно, – милостиво кивнула Ираида Дмитриевна, но напоследок метнула на Фалька взгляд, преисполненный такой подозрительности, что заставила бывалого доктора поежиться. Он даже невольно задумался, как так получилось, что из всех матерей Зеленого луга, почитавших его самым завидным здешним холостяком, именно родительница Шевалдиной на дух его не переносила.

Фальк и Лидия вышли на крыльцо. От Веры Павловны, а точнее – от ее столь же покойного мужа, Шевалдиным досталась одна из самых скучных дач в Зеленом луге, двухэтажный, прямоугольный дом, своей строгостью смахивающий на казенное учреждение.

Девушка протянула Фальку книгу с клеймом типографии Императорской академии наук.

– Зачем? – не понял доктор.

– Не могу же я с ней вернуться! – пожала плечами Лидия. – Что же касается твоего вопроса – нет, к сожалению, я не видела, отлучался ли со своего места господин Беседин.

– Плохо, – оставалось лишь сказать Фальку. Затем, правда, он вспомнил о ехидном замечании Сидорова, и спросил: – Кстати, а ты не хочешь ничего рассказать мне про вчерашний вечер?

Лидия смутилась, порозовела и постаралась не смотреть ему в глаза:

– Нет. А почему ты спрашиваешь?

– Да так… – загадочно протянул Василий Оттович. – Слухи, знаешь ли, разные ходят…

– Вот же… – сжала кулачки Лидия. – Кто проболтался? Если что – это была не моя идея, а Неверова!

– Какая идея? – невинно осведомился доктор.

– Про ставки… – начала было Лидия, но затем остановилась и подозрительно посмотрела на Василия Оттовича. – Ты ведь ничего не знал, да? Ты просто меня поймал!

– Верно, – безмятежно улыбнулся Фальк. – Но теперь у тебя нет ни малейшего повода молчать.

– Я… Я поставила деньги на победителя аукциона, – призналась Лидия. – Но только после того, как это сделал Павел Сергеевич!

– Ну да, шутка в его стиле, – согласился Фальк. – Чего только не сделаешь от скуки на пенсии. А кто банковал?

– Ты не знаешь? Сам Козлов и принимал ставки. С небольшим процентом.

– Сам Виктор Львович? – поразился доктор. – Ничего себе! И сколько тебе досталось?

– Пятьдесят рублей, – гордо объявила Лидия.

– Неплохая сумма! И что же, ты их получила?

– Конечно! Такие дела нельзя откладывать! Тем же вечером. До того, как начался переполох, конечно.

– И когда ты только успела? – удивился Фальк.

– Практически сразу после того, как Лукьянов удалился в кабинет. Помнишь, я отлучилась на минуту?

Василий Оттович нахмурился, но потом вспомнил, что Лидия действительно ненадолго вставала из-за стола вскоре после окончания аукциона.

– Я тогда как раз подошла к Виктору Львовичу и забрала выигрыш. Хотя… Подожди…

Лидия осеклась и замолчала. Ее лицо застыло в напряженной задумчивости.

– Что такое? – обеспокоенно спросил Фальк.

– Да нет… Не может этого быть… – пробормотала девушка.

– Лидия, ты скоро там? – донесся из дома строгий окрик Ираиды Дмитриевны.

– Да-да, уже бегу! – ответила Лидия, а сама решительно приблизилась к Василию Оттовичу и быстро зашептала ему на ухо.

Глава десятая,

в которой Василий Оттович вынужден проявить терпение прежде, чем на него снизойдет озарение.

– Что, упустили преступника и теперь считаете, что я Валентина укокошил? – Иван Семенович Беседин откинулся в кресле, окинув пришедших взглядом с искоркой злого веселья.

– Ни в коем случае, – заверил его Сидоров. – Но, согласитесь, мотив у вас был, это всем известно.

Разговор проходил в кабинете купца. Как и Лукьяновы, Иван Семенович мог себе позволить держать собственную дачу в Зеленом луге, а не полагаться на съем. Обстановка в комнате была простой, но выдавала профессию хозяина дома: стол с несколькими увесистыми учетными книгами, счётами, письменными принадлежностями и лампой. На стене за Бесединым висел его же парадный портрет с медалью на груди.

– Это вы про нашу с ним вражду что ли? – спросил купец. – Пустое! Да, не переносил я его расфранченную рожу, да и женушку его тоже терпеть не могу. Вечно они мне пытались дорогу перейти. Ну, и я не отставал, конечно! Но это ж другое. Почти, что охота или рыбалка. Я вам даже так скажу: не будь у меня такой занозы в виде Лукьяновых, я б, может, и не добился нынешнего положения дел!

Он рассеянно указал на картину за спиной, будто кто-то мог ее не заметить.

– Но все же, с вином-то конфликт у вас вышел личный, – как бы между делом ответил Фальк.

– С вином – да, обидно получилось, – признал Беседин. – Хотел я Валентину нос утереть. Но не настолько, чтобы выкладывать шестьсот рублей за бутылку. Я свои деньги считать умею, в отличие от Лукьяновых или того же Кудашова.

– Это бывшего хозяина бутылки, ныне покойного? – уточнил Сидоров.