Доктор Фальк. Вино стоит смерти

Фальк не стал злорадствовать. Он лишь кивнул и отошел в сторону, давая городовым подойти и арестовать убийцу. Он сам не знал, чего ожидать дальше. Аплодисментов, будто в театре? Молчаливой обструкции? Возмущенных криков?

Обошлось без драмы. Сидоров объявил, что больше никого не задерживает и гости оказались предоставлены сами себе. Первым с места поднялся Беседин. Он подошел к Фальку, внимательно посмотрел на доктора, довольно расхохотался, хлопнул его по плечу и вышел прочь. Следующей приблизилась Гречихина.

– Спасибо вам, – тихо сказала Елена Михайловна. – Спасибо, что нашли убийцу Валентина.

Василий Оттович не удивился, когда Ольга Константиновна Лукьянова покинула ресторан, даже не удостоив его взглядом.

Дмитрий Евгеньевич Кулыгин, нервно переминаясь с ноги на ногу, подошел к исправнику и следователю, пообещав дать все необходимые показания. Те решили не ждать и отправились составлять протокол в отдельный кабинет ресторана, пока Сиротова увели городовые. Последнее, что услышал от Кулыгина Фальк, это слова:

– Он говорил, что собирается просто забрать причитающееся. Когда нам велели остаться в зале, я думал, что хватились бутылки. Лишь потом я узнал про убийство.

В зале остались только сам Фальк, Сидоров, Лидия, Неверов и Козлов. Друзья обступили доктора, поздравляя его с блестящей победой.

– Из вас получился знатный прокурор, Василий Оттович, – ухмыльнулся Павел Сергеевич. – Или, если угодно, адвокат. Присяжные обожают подобные выступления.

– Увольте, – отмахнулся Фальк. – Я думал, что сознания лишусь от такого всеобщего внимания. Публичные речи – однозначно не мое.

– А вот и не соглашусь! – заявила Лидия. – Ты… В смысле, вы выглядели просто потрясающе!

– Ох, дети, уж меня-то стесняться не надо, – фыркнул Неверов.

– Но почему Сиротов решил рискнуть всем ради вина? Зачем пошел на убийство? – спросила Лидия.

– Не думаю, что он планировал убивать Лукьянова, – ответил Фальк. – Вернее, убивать кого-то вообще. Ведь в аукционе мог победить, скажем, Беседин. Скорее, Григорий Борисович, оставшись без наследства и глядя за тем, как семья Кудашова разбазаривает за бесценок действительно ценные вещи, ухватился за вино, как за символ потерянного счастья. Я верю Кулыгину, что по первоначальному плану Сиротов хотел лишь украсть бутылку. Но ему потребовался бы сообщник, который смог бы отвлечь внимание или, наоборот, завершить работу, если у Григория Борисовича не получится сделать это самостоятельно. Кулыгин отлично подходил на эту роль. Но, когда Лукьянов заявил, что собирается выпить ее сразу, здесь же, у Сиротова не оставалось времени.

– Не самый рациональный поступок, – заметил Неверов. – С другой стороны, за свою долгую карьеру видал я…

– Павел Сергеевич, опять вы за свое! – укоряюще посмотрела на него Лидия.

– Василий Оттович, а что же, вы правда разлили подозреваемым вино 1811 года? – задал мучивший его вопрос Козлов.

– Виктор Львович, что вы! – умоляюще воскликнул доктор. – Я что, похож на умалишенного? Нет, конечно! Просто подумал, что Сиротова оставит воля к сопротивлению, если он поймет, что окончательно проиграл и остался без приза. Если бы он продолжал считать, что вино все еще у него в руках, то мог отпираться до конца. И Григорий Борисович заглотил приманку.

– Да уж, знатно порыбачили! – довольно подтвердил Александр Петрович.

– А бутылка… Вот она! – Фальк извлек драгоценный сосуд с полки под трибуной.

– Ну, Василий Оттович… – слова оставили Козлова.

– Только, пожалуйста, давайте обойдемся без новых аукционов, – попросил доктор.

– Никаких аукционов! – пообещал Виктор Львович. – Я бы даже сказал, что все присутствующие здесь, заслуживают того, чтобы выпить по бокалу прямо сейчас!

– А как же Ольга Константиновна? – напомнила Лидия. – Она же требовала деньги назад?

– Она думает, что вино уже выпито, – резонно возразил Козлов. – И если вы ей не расскажете, то так все и останется.

Лидия всем своим видом продемонстрировала, что тайна умрет вместе с ней. Виктор Львович сбегал за штопором, благоговейно извлек пробку из бутылки и разлил рубиновую жидкость по бокалам.

– За Василия Оттовича и пойманного убийцу! – провозгласил Козлов. Друзья чокнулись и аккуратно пригубили напиток.

Результат получился неожиданным. Фальк не ощутил мириады сложных ароматов, стремящиеся захватить в плен его вкусовые рецепторы. Аромат был один – и не сказать, что приятный. Оттенки вкуса также настойчиво отказывались сплетаться в сложные гармонии, подобные музыке Моцарта, однако кислые ощущения во рту однозначно обещали не покинуть его еще долгое время после того, как вино будет выпито. Послевкусие тоже не заставило себя ждать, правда вызвало в памяти не павлиний хвост, а нечто, что под этим хвостом обычно находится. Василий Оттович заставил себя проглотить первый глоток и посмотрел на окружающих. Судя по скривившимся лицам друзей, оценить все оттенки столетнего аромата не удалось никому.

– Что-то как-то… – просипел Павел Сергеевич.