Доктор Гоа

Мы разъезжались, все в слезах, потом еще созванивались, и он сказал: ну что ж, я теперь тебя только в октябре увижу? А тут я в мае приехала. Он так рад был… Мы сняли дом в Морджиме и месяц тут жили. Потом мне надо было лететь в Голландию: там был концерт моей любимой группы. Весь этот месяц мы наслаждались жизнью, ездили по Гоа, он мне показывал всякие нетуристические места. Потом я улетела в Голландию, там узнала, что беременна. Сказала ему – тоже большая радость была…

Вернулась я в Гоа только в сентябре. Мы все время общались по скайпу, планировали, когда устроить свадьбу. Он нашел адвоката, который нас распишет, тот объяснил, какие документы нужно привезти. Мы хотели, чтобы свадьба была 23 октября: это 17-е лунные сутки, очень подходящее время. И вот за месяц я прилетела, мы стали готовиться к свадьбе.

И тут его родственники поперли против… Он – сирота, родителей нет, но есть дядя, тетя, четыре сестры, всякие двоюродные братья и племянники. Очень большая семья. И они не приняли его выбор: нет – и все. Ты, мол, позоришь нашу семью, а вот представляешь: она от тебя уйдет, они же, эти гринго, эти иностранки, такие, а кто ж потом за тебя замуж пойдет, и как ты будешь жить? Хотя они прекрасно знали, что мы любим друг друга. А он мне говорит: но ведь это действительно правда: вот индийская женщина замуж вышла – и уже все, а иностранки… Я говорю: я не собираюсь от тебя уходить, и даже если что-то с деньгами у нас будет не очень, это все можно пережить, но если, например, ты начнешь пить или меня бить, то я от тебя уйду. Вот только один раз попробуй поднять на меня руку – и больше меня не увидишь.

Кроме того, дядя, я думаю, переживал за дом. У них два дома – один Ешкин, который от отца ему достался, а другой – дядин. Но семья дяди сейчас живет в Ешкином доме, а свой сдает. А теперь ведь у Ешки семья, им придется переезжать в свой дом, а что они будут сдавать? А как же лишние 20 тысяч рупий? Для них это серьезные деньги. Дядя угрожал чуть ли не физической расправой. А еще у него очень хорошие связи с полицией, меня предупреждали. И он говорил, что может устроить мне тут серьезные неприятности. Я – иностранка, так что это очень легко сделать.

В общем, родственники меня так и не приняли. Мы не общаемся, но меня это очень устраивает. Я с трудом представляю себе, как это можно – проводить все индуистские праздники у них в домах: целый день обычно праздник идет. Я не знаю, о чем мне с этими людьми разговаривать…

Мы до сих пор официально не женаты. Когда мы только начали встречаться, мечтали о семье, Ешка говорил: ой, что ты, нас не примут, осудят, а Джеймс (владелец ресторана, где он работает) меня вообще убьет! И что же? Оказалось, что нас поддержали все! И Джеймс настолько хорошо к нам относится, настолько всегда готов помочь… Мне кажется, он к Ешванту даже еще больше проникся. Так что те, о ком он говорил, приняли нас быстрее и проще, чем его собственные родственники. Но в Индии такое происходит очень часто. Ведь у них тут приняты все эти arranged marriage, браки по договоренности между семьями, когда родители сами выбирают детям пару. Молодежь все чаще и чаще идет против этого, а родителям, конечно, это не нравится.

Когда я сообщила все это своим родителям, папа сказал: я тебя не прошу, я приказываю – вообще никаких действий по поводу свадьбы не предпринимай. Нет – и не надо, ради бога. Ну, я и говорю: Еш, раз такое дело, так давай и не будем пока жениться. Мы сначала думали уехать в Кералу, потом решили все-таки остаться здесь. А расписаться хотим в России: там все проще, и бюрократии такой нет, и легализовать этот брак проще, да и для меня это лучше: поскольку я россиянка, то правовой защиты больше, если свадьба происходит на моей территории.

Ешвант меня уговаривал ехать в больницу, но я хотела рожать дома, со Златой. Я сказала: хочу, чтобы во время родов ты мне улыбался (у него очень обаятельная улыбка). И он действительно все роды улыбался и очень нам помогал, все делал! Он мне потом сказал: «Когда Злата тебе говорила: “Тужься!”, я тоже тужился вместе с тобой». Он вообще достаточно спокойно все это воспринял, без каких-то восторженных возгласов, так, как будто мы просто хорошо сделали общее дело. Он, конечно, видел, что мне больно, все время обнимал меня, целовал, я постоянно чувствовала, что он со мной. Это была такая поддержка… После родов я к нему еще больше прониклась…

У нас родилась девочка. Мы назвали ее Меланьей, а на английский манер – Мелани. Имена детей мы знали еще до момента зачатия. Я сказала, что для девочки мне нравится имя Меланья, а для мальчика – Марк. И Ешка ответил, что ему тоже нравятся эти имена.

С Ешвантом, казалось бы, у нас и культура разная, и даже цвет кожи, а у меня ощущение, что он мне – родной человек и места вот эти наши – родные, как будто я дома…

По России я почти не скучаю, разве что по людям. Ну вот, пожалуй, еще по новогодней атмосфере: здесь она все-таки не так ощущается. Скучаю, конечно, по дому, по родным, но мы же скоро увидимся. Да и скайп сейчас есть, все время общаемся.