Доктор Гоа

И вот вы с Никой возвращаетесь в отель на полтора часа раньше назначенного срока, но он уже ждет в холле. Вы поднимаетесь в номер, ты дрожащими руками открываешь банку пива и протягиваешь ему, но он просит воды и медленно пьет ее прямо из бутылки. Потом он показывает вам свое шоу, он говорит: «Это как медитация: успокаивает ум, открывает новые возможности». И в самом деле успокаивает, почти усыпляет, но при этом в голове неотвязно бьется мысль: «Если он сейчас уйдет, я умру». И ты говоришь: «Ну хорошо, вот откроешь ты мне, к примеру, сексуальную чакру – и что мне дальше делать? Мой бойфренд в Москве, а я тут…» А дальше – провал, и вот уже Ники нет в номере, а вы, раздетые, в постели, и ты говоришь: «Ты ничего, пожалуйста, не делай со мной, можешь только трогать». Он соглашается, он очень послушен: «Да, мэм». – «Ты что? Какая я тебе мэм? Не надо так…» – «Ах, ну да, конечно… Не мэм… Дорогая… Ведь мы – друзья…»

И вы лежите в обнимку, и гладите друг друга, и разговариваете, и даже не целуетесь, и это так хорошо, что просто очень страшно. А еще страшно, что он как зеркало, он все угадывает, чего тебе захочется в следующий момент: вот сейчас – поговорить, а сейчас – помолчать, а потом – просто тихо полежать у него на плече – и плечо уже готово, он сам пристраивает его тебе под щеку.

– Что это вот тут, на груди?

– След от аварии. Я разбился на мотоцикле. Но, знаешь, это было как второе рождение. До этого я пил, курил траву. А после – перестал.

– Давно это было?

– Десять лет назад.

– Ты пишешь, читаешь по-английски?

– Нет, дорогая, только говорю.

– Значит, мы не сможем писать друг другу письма?

– Я научусь… Или попрошу друзей перевести.

И ты рассказываешь ему все-все: и как ушла два месяца назад с работы и больше туда не вернешься, и как ходила в Гоа на йогу-нидра, и даже что ты загадала там в качестве заветного желания: помириться с отцом, мы уже два года не общаемся, я много раз звонила, но он не хочет меня знать, видно, сильно обиделся, а я даже не понимаю на что. Я никому про это не говорила, только тебе…

И про дочку ему рассказываешь, и про ее жениха из Канады: бедные дети, им всего по семнадцать лет, и они так любят друг друга, но их разлучают: родители нипочем не хотят отправить парня учиться в Англию, куда осенью едет она.

И он тоже рассказывает: папа умер, а мама жива, я езжу к ней по субботам. Есть еще сестра, она замужем, муж – пьяница, приходится помогать ей деньгами: все-таки трое детей. Жены у меня действительно нет, но есть подруга, и сейчас я специально отключил телефон, потому что она звонит каждую минуту. Я нигде не учился, кроме школы, все сам постигал, в том числе и английский.

– Ты каждый день работаешь там, на горе? У тебя бывают выходные?

– Нет. Не на кого оставить магазин. Когда я уезжаю, приходится его закрывать.

А потом вы лежите и смотрите друг другу в глаза, и это тоже страшно, потому что глаза у него огромные, очень глубокие и странно знакомые¸ и как раз в тот момент, когда ты уже не можешь больше в них смотреть, он сам отводит взгляд со словами: «Ох, какие у тебя глаза…»

И что со всем этим делать – совершенно непонятно, потому что завтра рано утром вы с Никой улетаете обратно в Гоа, а через неделю – в Москву.

А потом звонит ночной портье и просит его переставить мотоцикл: они запирают ворота, – и ты говоришь: «Я с тобой!», потому что совершенно невозможно отпустить его одного: а вдруг он не вернется? И вы идете по переулкам туристического квартала Тамель: он с мотоциклом чуть впереди, ты – сзади. Холодно, ты кутаешься в плащ – и вдруг чувствуешь пронзительное счастье…

Вы возвращаетесь в отель и еще некоторое время лежите в обнимку на кровати, а потом он уходит, забыв на столе бумажку с твоим московским телефоном, и ты думаешь: «Ну и ладно, и хорошо, так даже лучше…»

А утром – вы с Никой второпях укладываете сумки, и такси уже ждет – звонит девушка снизу: «К вам пришли». И он входит в номер: грустный, смущенный, у него мокрые волосы и смешная рисовая нашлепка на лбу (стало быть, заходил в храм)…

– Ты не взял мой телефон.

– Да, я забыл…

– Вот, возьми.

– Спасибо…

– А если бы ты нас не застал?

– Приехал бы в аэропорт. До свиданья, счастливого вам пути…

И тут ты в первый раз целуешь его в губы.

Утренний Катманду в дымке смога. Возле отеля из такси вылезают люди в теплых куртках, с большими рюкзаками, недавно спустившиеся с гор. На уличных жаровнях пекут кукурузу. Утренний трафик течет по мосту, говенная речка – внизу, и сил нет, как хочется выскочить из такси, метнуться в Пашупатинатх, найти деда в красном, заглянуть ему в глаза, спросить: «Где, когда мы с тобой встречались? Что при этом произошло? Скажи, я ведь не усну, пока не узнаю… Тебя уж и в землю закопают, а я так и буду мучиться…» Впрочем, возможно, не знает этого и дед… Может, и не надо ничего такого знать? Но ясно же: ни одна встреча не случайна. И многие глаза – знакомы.

Катманду, второй сезон